Колосов припозднился: осмотр трупа уже закончился. Милиция, как он узнал, находилась на пустыре с пяти утра — с того времени, как стало известно об убийстве. Свидерко вынырнул откуда-то из-за милицейских машин. Они с Колосовым поздоровались.

— Нам там уже или пока еще делать нечего — и так народу полно. Давай-ка притулимся в твоей развалюшке. — Свидерко по-хозяйски плюхнулся на переднее сиденье колосовской машины. — Я тебе в двух словах сейчас обрисую ситуацию. А потом по свидетелям двинем, пока прокурорские чухаются.

Рыжеватые усики Свидерко топорщились. И весь он был сейчас похож на взъерошенного рыжего кота, у которого удрала из-под носа уже пойманная мышь. Говорил он, словно рапорт читал: личность потерпевшего на этот раз устанавливать не надо, документы при нем найдены в кармане — Рахмонов Рахмон, житель города Ташкента.

— На вид ему лет двадцать с небольшим, салага еще зеленая. Эксперт на месте экспресс-анализ сделал — в крови зафиксировано значительное содержание алкоголя. В дупель пьян он был, когда его кончали, — повествовал Свидерко. — Не соображал, куда его привезли, сердешного. А красивый малый, прямо что тебе Чингисхан в рекламном ролике.

— Погоди… Ты что, его лицо видел? Ах да, там же паспорт, — Колосов разочарованно спохватился.

— Не только паспорт. На этот раз голова цела, Никита. При нем. Но, увы, только на три четверти, — Свидерко поморщился. — Они на этот раз просто не успели все закончить. Их спугнули.

— Их? Свидетели точно видели, что их двое?

— Свидетели одного видели. И тачку ихнюю. — Свидерко хмурился:

— Только это все равно пока туфта;.. Да сам сейчас поймешь, отчего я такой скучный. А дело было, как мы установили, вот как…

Ночью на солнцевскую свалку забрели двое бомжей. Зачем и почему именно ночью? «Так у них же конкуренция, — рассказывал Свидерко. — Бутылки, тряпье, утиль разный собирать — они ж друг с другом из-за такого богатства на ножах. С вечера на промысел приладились ходить, ну, чтоб конкурентов опередить. Эти наши Барсуков и Водкин…»

— Кто? — Колосов не мог не усмехнуться.

— Фамилия такая русская. Водкин Петр Захарыч. Амбре от него — с ног прям валит, закусывать надо. Свидерко сплюнул в окно и закурил. — В общем, они на пустырь где-то во втором часу заявились — до этого пили в ларьке у станции метро. Пришли, говорят, за ломом. Присмотрели, мол, накануне какую-то чушку тут — вроде медная. А у метро третий день фургон стоит с объявлением «Металлолом покупаем». Ну, начали возиться, чушка тяжеленная, чуть пупки не надорвали. Вдруг слышат шум машины. Ну, им плевать — проехала и проехала. Ан, слышат, останавливается. Дверца потом хлопнула. — Свидерко глянул в окно. — Э, да вон они, кажется, налево уже намылились, ну я им покажу, сказано же было не уходить. Сиди, сейчас от них все узнаешь сам.

Свидерко выскочил из машины пулей, исчезнув, через секунды вновь появился, точно у него была шапка-невидимка и он то нахлобучивал ее, то снимал. Его сопровождала уже компания: молоденький лейтенантик в форме и двое оборванных существ неопределенного на первый взгляд пола и возраста.

Лейтенантик был явно теперь уже приставлен следить за этими свидетелями без адреса, которые хотели дать тягу, потому что затянувшийся осмотр и вопросы их уже давно тяготили. Амбре от обоих исходило действительно устрашающее: Колосову померещилась даже уборная-очко в той разбойничьей коммуналке в Красноглинске. Он еле заставил себя выйти из машины, чтобы выслушать оборванцев. Оба бомжа, грязные, небритые, завшивленные. (Водкин еще ко всему как-то подозрительно отхаркивался, сея себе под ноги жирные плевки), начали при виде начальника отдела убийств сразу в унисон истово и заполошно выкликать:

— Да товарищи-господа-начальники, мы-то штой-то у вас… Да нам итить надо, да мы с утра не жрамши… Да сколь можно об одном и том же талдычить?

— Вас еще следователь не допрашивал, — строго обрезал их Свидерко. — Не жрамши они… Не опохмелились, скажите лучше. Снимут с вас показания, тогда гуляйте на все четыре стороны.

— Да каки-таки показания? У нас и в горле сушь и язык отмолотили весь…

— Расскажите мне, что вы видели. — Колосов произнес это голосом усталого и важного «большого начальника» — кого-то из министерства передразнивал, кого — забыл. — Вас скоро отпустят, вы и так очень помогли следствию, товарищи. — Пересилив себя, он доверительно положил руку на плечо Водкина, зорко следя, чтобы к нему не перекочевали вошки.

Мало-помалу бомжи утихомирились, уяснив, что их все равно без «разговора» на четыре стороны не отпустят, а значит…

— Ну, корячились мы тут с энтой железякой, — начал обреченно Водкин. — Слышим, машина подъехала. Ну, я Сашке и говорю…

— Это я тебе говорю, — влез ревниво Барсуков, — я и говорю, кого на хрен несет сюда за полночь? А лунища-то как бельмо — белая-белая, видно все как днем. И она тоже белая, машина-то у леска, как вошь… Смотрю, движение какое-то вроде возле…

— Ну-ка, пальцем ткни, где вы корячились и где остановилась машина? — вклинился Свидерко.

— Мы о-он там были, где бузина растет, мать ее, — указал Водкин. — А машина стала на шаше… Встала — фары горят, как зенки. Потом гляжу — двое из нее вышли. Точнее, один на своих ногах, а второго он волоком. Тот стоит — шатается. Ну, я думал, рвать его сейчас начнет, указало. Чего, думаю, на блевотину глядеть? Стали мы с Сашкой дальше корячиться. Потом спины разогнули, глянули в ту сторону — батюшки! Один стоит, а второй уж лежит! И тот первый пал на него сверху наземь-то, как коршун. Глядим…Что-то чудное происходит. А машина — фары снова включила, и лунища светит… И этот с машины над лежащим что-то… Ну, я возьми да и шагни из кустов. Думаю, чего он там — обирает этого, што ль? Как увидел он нас — кэ-эк попятился, что твой зверь. Скок в машину, она газанула! Мы с Сашкой рысью туда. А там, мать моя начальница…

— Айн момент, — прервал его Свидерко. — Что за машина была? Марка какая?

— «Жигуль». Не новая, не такая, как эта. На «копейку» вроде смахивала, белая или бежевая… Как вошь, я ж говорю.

— Первая модель «Жигулей»?

— Ну, может; не первая, а третья, пятая… Хрен ее знает — фары круглые, тупорылая такая, старая, в общем, не как эта ваша, — бомж отмахнулся, — По глазам вижу — щас про номер спросите. Не видал я номера! Что я, филин, в ночи цифирь углядывать?

— Лунища же светила, — фыркнул Свидерко. —Ладно, папаша, не помнишь номера — Бог с тобой А в машине еще кто-то был?

— Был. Был. Двое, точнее, трое их всего было. Один остался — мухи его вон уже облепили. А те двое утекли, как нас увидали, — вмешался снова Барсуков. — Этот, ну, который убивал-то потом… Ну, в общем, он назад сиганул — я видел, на заднее сиденье. И машина сразу же тронулась. Выходит, шофер у него был.

— Выходит. Наблюдательный ты, — одобрил его Колосов, перейдя на «ты» — «вы» эти челкаши даже не знали что такое. — Потом ничего у убитого не брали?