Гейбриел улыбнулся, сочувствуя Флоренс, которой пришлось выдержать нелегкий разговор с дочерьми. С Джейн Баррингтон он был знаком и слышал от других знакомых, что характер у нее непростой.

– Должно быть, их шокировал мой возраст, – пояснил он. – Но когда мы сблизились с тобой, я об этом даже не думал. – Он обнял Флоренс, не сводя глаз с ложбинки в вырезе, не заметить которую было невозможно. Ему нравилось, как она одевается – и сексуально, и в то же время элегантно. Более обольстительной женщины он никогда не встречал. – Мне всегда кажется, что мы ровесники. – Именно эти слова хотела услышать Флоренс и верила им безоговорочно. Может, она и вправду спятила, но она не сомневалась, что Гейбриел откровенен с ней. Лиз права: будь Флоренс мужчиной, никого бы не возмутил их роман, наоборот, все ей бы завидовали.

– Джейн успокоится, – снова заверила она. – У нее масса других забот. На съемках фильма начались забастовки, ей хватает и этой головной боли. Меньше всего она захочет вспоминать о нашем романе.

К тому же Джейн должна думать о ребенке, о котором Гейбриел ничего не знает и, если повезет, не узнает еще долго. Может быть, к тому времени они даже успеют пожениться. Гейбриел говорил о свадьбе все лето, Флоренс нравилась эта мысль. Осталось преодолеть единственное препятствие – сопротивление девочек. Но Флоренс пока не осмеливалась заговаривать с ними о своем будущем браке. Пусть сначала познакомятся с Гейбриелом и перестанут подозревать его во всех грехах сразу.

Они разговорились о фильме, над которым работал Гейбриел. Флоренс несколько месяцев корпела вместе с ним над сценариями и дала немало ценных советов. Из них получилась отличная слаженная команда. В сущности, они дополняли друг друга во всем. Отставляя тарелку, Флоренс заметила, с какой завистью поглядывают на них другие посетители. Женщины сначала обращали внимание на нее, потом переводили взгляд на Гейбриела, широко раскрывали глаза и снова смотрели на Флоренс – с неприкрытым восхищением, как ей казалось. Никому и в голову не приходило, что они вполне могут быть матерью и сыном. Гейбриел выглядел чуть старше своих лет. Могло показаться, что разница между ними составляет не двадцать четыре, а десять лет. А женщина в сопровождении мужчины на десять лет моложе ее – обычное явление в наше время. Деми Мур и Эштон Катчер проложили путь для таких пар, как они сами. Флоренс считала, что ей должны завидовать, вместо того чтобы стыдить или критиковать.

После ужина они вернулись к ней, как обычно. Уже несколько месяцев почти все ночи Гейбриел проводил у Флоренс. Время от времени, когда им хотелось сменить обстановку, они переселялись на выходные в отель «Бель-Эйр», номер в котором неизменно оплачивал Гейбриел. Он никогда не позволял Флоренс платить за него, разве что изредка принимал подарки. Отмечая шесть месяцев со дня их знакомства, он преподнес ей бриллиантовый браслет и надеялся в следующем году подарить в честь помолвки кольцо, только Флоренс об этом пока не знала. Гейбриел даже выбрал кольцо заранее, лелея мечту, что после знакомства с ним дочери Флоренс сменят гнев на милость. Он не хотел становиться причиной ссоры матери и дочерей, но безумно любил Флоренс и считал ее неповторимой.

Гейбриел по-хозяйски разлегся на постели Флоренс, он и вправду завладел и постелью, и ее хозяйкой. Секс с ним оказался для Флоренс полной и приятной неожиданностью. За все тридцать шесть лет жизни с Баззом секс никогда не сводил ее с ума, даже в ранней молодости. Гейбриел был бесподобным любовником. Недавно он рассказал об этом романе своей матери, и она встревожилась и возмутилась, как Джейн, но уже начинала понимать, что придется смириться. Гейбриел признался, что он влюблен и уже принял решение. Мать прекрасно знала своего сына: ничто не могло заставить его свернуть с однажды выбранного пути. Свет не видел более упрямого человека, чем Гейбриел. Свое недюжинное упорство он проявил, завоевывая Флоренс, которая поначалу пыталась сопротивляться, но вскоре сдалась. Махнув на все рукой, она бросилась в вихрь наслаждения. В списке общих удовольствий секс занимал не самое важное место, а лишь одно из таких мест; Гейбриелу нравилось болтать с Флоренс, смеяться вместе с ней, слушать ее рассказы, часами обнимать ее после любви. Он обожал ее всю, целиком и полностью – ее разум, тело, стиль, силу, славу, репутацию и незаурядный талант. С ней никто не мог сравниться, ни одна женщина не могла бы встать вровень с ней. Поначалу рядом с ней он чувствовал себя ничтожеством, но она сумела во многих отношениях поднять его до своего уровня, помогла расти. Он многому научился у нее – писательскому мастерству, дисциплине, умению пользоваться своим даром, чувству юмора. Благодаря Флоренс его литературный стиль стал значительно ярче, так же как и режиссерский талант. Гейбриел сам видел это и слышал подтверждения от Флоренс. Часто он казался самому себе учеником у ног мастера и отчасти был прав.

Он сам снял с ног Флоренс сексуальные золотые босоножки и поставил их на пол. Затем пришла очередь белых джинсов и бирюзовой шелковой блузки. Когда Флоренс осталась в одних узких трусиках и кружевном бледно-голубом лифчике, Гейбриел окинул ее взглядом и улыбнулся.

– Ты самая сексуальная женщина в мире, – восхищенно объявил он. Ее тело было еще стройным и упругим. Каждый день она занималась с одним из лучших инструкторов города, а наградой ей служили ночи любви с Гейбриелом. Флоренс сумела открыть ему тайны секса, о существовании которых он не подозревал.

Она медленно раздела его, сводя с ума каждым чувственным движением, и через несколько минут они уже лежали обнаженные, сплетясь в объятиях. Флоренс отпускала на ночь прислугу, поэтому в теплую погоду они иногда предавались любви в бассейне. Но сегодня им было довольно и постели – широкой, под пологом на четырех столбиках. За год Гейбриел успел привыкнуть к этой кровати.

Флоренс осыпала его поцелуями, заскользила по его телу, оседлала, и вскоре Гейбриел протяжно застонал. Она и дразнила, и ублажала, и соблазняла его; а затем легким движением привстала, передвинулась на постели и продолжала ласкать его ртом. Он отплатил ей той же монетой, медленно распаляя и умело доводя до грани безумия. Прошло немало времени, прежде чем оба насытились; Флоренс блаженствовала в объятиях Гейбриела, а он, казалось, совсем выбился из сил. Прижав ее к себе, он счастливо засмеялся. Он не знал, что думают о нем дочери Флоренс, и в этот момент не желал знать. Еще никогда ему не доводилось любить женщину так, как сейчас. Через несколько минут они крепко уснули, не разжимая объятий, как будто были одни в целом мире.

В середине августа Лесли позвонила мать Хлои. Ее пригласили недели две поплавать на яхте у берегов Южной Франции. Несколько выходных они с Хлоей провели в Саутгемптоне, но Моника так и не оправилась после целого года выходов на бродвейскую сцену в одной и той же постановке.

– Извини, что не предупредила заранее, – виновато сказала она, – но я должна отдохнуть, другого шанса в ближайшие месяцы может не представиться. Мне нашли хорошую замену, а я так хотела бы прокатиться на яхте в Сен-Тропезе! Ты не сможешь пару недель побыть с Хлоей?

В любое другое время Лесли радостно ухватился бы за такую возможность, но теперь понятия не имел, как отнесутся Лиз и Джейн к появлению ребенка в их доме. Правда, они ждут собственного, но это совсем другое дело. Шестилетний ребенок более деятелен, чем новорожденный, и это еще слабо сказано. Впрочем, Лесли все равно собирался познакомить дочь с Коко, поэтому надеялся, что хозяйки дома не станут возражать.