class="p">− Как это? – У девушки глаза расширились от удивления.

− Я купил тебя у твоих спутников, Кнута и Герды. Они сказали, что ты их племянница, о которой они не могут позаботиться.

Элизабет была ошеломлена. Она и не знала, что они хотели ее продать. Но как получилось, что сам факт продажи она не помнит? Опоили! Они ее опоили, чтобы она не сопротивлялась! Поэтому у нее сейчас кружится голова.

− Но меня нельзя продавать, − пролепетала Элизабет. – Я леди Карлайл, жена лорда Карлайла, дочь лорда Фарделла.

− Мне эти имена ни о чем не говорят, милая, − отмахнулся Аарон. – Ну как, тебе лучше от лимонада? Попробуй пройтись.

Элизабет прошлась до окна и обратно. Никакого головокружения!

− Но зачем я вам? У меня ничего нет, наш замок разграбили разбойники, моего мужа убили и сына… наверное, тоже, − слезы навернулись на глаза Лиззи, когда она вспомнила недавние события.

− Как это у тебя ничего нет? У такой красавицы, как ты, всегда есть кое-что. Твое прекрасное тело.

− Но я же в одежде! Может, под ней я уродка? – Элизабет с вызовом взглянула на мужчину.

Аарон снисходительно посмотрел на свою рабыню и произнес:

− Я не покупаю товар, прежде не убедившись в его качестве!

До Элизабет не сразу дошел смысл сказанного. А когда она поняла, то кинулась в самый дальний угол комнаты, уселась на пол и обняла колени руками, пытаясь хоть как-то спрятаться от этого высокого черноволосого мужчины. На самом деле, она хотела спрятаться от реальности, что, естественно, ей не удалось.

− Твида, подготовь Лиззи. Я хочу, чтобы она пахла фиалками. А тебе, милая, − он повернулся к Элизабет, − советую примириться с мыслью, что ты теперь моя. Я не стану насиловать тебя. Но твое сладострастие само вырвется наружу.

И с этими словами Аарон вышел из комнаты.

«Я не стану тебя насиловать», − совсем недавно она слышала подобные слова, а потом началось нечто невообразимое. Ее тело предало ее, откликнувшись на ласки, которых она не хотела. «Твое сладострастие само вырвется наружу», − да, вырвется, теперь она знала, как это бывает. Но она не хотела этого. Как же избежать подобной участи?

К ней подошла Твида и сказала:

− Господин просил умастить тебя фиалкой.

− Передай своему господину, что я с места не двинусь отсюда, − огрызнулась Элизабет, но, посмотрев в испуганные глаза Твиды, устыдилась своих слов: служанка ведь ни в чем не виновата.

− Хорошо, я пойду с тобой, Твида, хоть мне и не хочется того, что должно произойти.

− Ты не переживай, господин у нас добрый. Только не любит, когда ему перечат при всех. Тогда он становится злой. Но ты красивая, он тебя полюбит, − так говорила Твида, подведя Элизабет к столику с баночками и раздевая ее донага.

Потом Твида выбрала одну из баночек и намазала содержимым все тело Лиззи. Сначала запах показался резким, но потом резкость пропала, оставив за собой шлейф фиалкового благоухания.

− Ммм… Пахнет вкусно, Твида! – Лиззи вынуждена была признать, что запах фиалок ей нравится.

− Да, господин выбрал верный аромат для тебя, − улыбнулась служанка.

Элизабет подошла к вороху одежды и хотела уже накинуть ее на себя, но Твида подскочила и проворно отобрала вещи:

− Нет, нет! Господин не велит одеваться перед его приемом!

− Что же я, голая буду его встречать?

Твида закивала:

− Да, верно. Одежда будет потом. Иди, поешь, − сказала служанка и показала на поднос с фруктами.

Элизабет не нужно было просить дважды. Она подошла к подносу и выбрала себе грушу.

− Но как здесь оказались груши в это время года? Еще ведь рано для них!

− Господину приходит корабль из южных стран, там тепло, и уже все созрело, − пояснила Твида.

Элизабет с удовольствием съела две груши, а когда потянулась за сливой, ее остановил голос у двери:

− Ты еще и кушаешь хорошо, моя обворожительная гурия?

Лиззи отдернула руку от сливы и обернулась на дверь. Там стоял Аарон в каком-то балахоне почти до щиколоток, распахнутом на груди, обнажая кожу, заросшую волосами, и подпоясанном на талии широким поясом.

− Господин, девушка готова, − поклонилась Твида Аарону.

− Спасибо, Твида, иди к Амалии, она вне себя от горя. Успокой ее, − усмехнулся Аарон.

Твида поклонилась и выскользнула вон. Элизабет невольно встала, позабыв, что на ней нет одежды.

− О, так ты еще и демонстрируешь себя! – весело подмигнул ей мужчина, прекрасно понимая, что она просто забыла, что нагая.

Элизабет попыталась прикрыться, но Аарон ее остановил:

− Не надо, милая, так гораздо красивее.

Лиззи покраснела и опустила голову.

− Только посмотрите на нее! Не девственница, а краснеет от комплиментов как девица, − пробормотал завороженный Аарон. – Подойди ко мне.

Элизабет умоляюще посмотрела на своего господина, но тот только покачал головой, давая понять, что ее просьба не будет удовлетворена. Что ж, она примет свою судьбу, что бы та ей ни уготовила. Если бы Лиззи не понимала, что сопротивляться бесполезно, она бы сопротивлялась. Но девушка знала, что рано или поздно, Аарон своего добьется, и она также раздвинет перед ним ноги, умоляя, как это сделала перед Фрэнком.

При воспоминании о Фрэнке у Лиззи потемнело в глазах от гнева и боли. Аарон это заметил, заключил девушку в объятия и произнес шепотом над ее макушкой:

− Забудь, что с тобой произошло, прошу тебя, забудь. Будь теперь только здесь и сейчас. Будь со мной. Подари мне наслаждение от обладания твоим телом.

Опять эти мурашки! Эти предательские мурашки! Лиззи не стала им сопротивляться, знала, что бесполезно. Она откинула назад голову, чтобы посмотреть в глаза мужчине, при этом губы непроизвольно раскрылись, показывая краешек белых зубов. Аарон немедленно этим воспользовался и завладел своими губами ее. Поцелуй его был одновременно и нежным, и требовательным. У Элизабет голова пошла кругом, а ноги перестали ее слушаться. Она бы упала, если бы ее не подхватил любовник.

Аарон отнес девушку на кровать и уложил так бережно, будто это была самая драгоценная ноша на всем белом свете. Затем он сам прилег рядом и распахнул свой балахон. Под ним черноволосый был нагим! Но Элизабет не зажмурилась, а смотрела завороженно на восставший член.

− Тебя не страшит мой вид, милая?

− Нет. Нисколько. – Элизабет не желала того, что с ней происходит, но тело ее жаждало любовных ласк.

− И ты