Объяснил Витек и свое странное имя.

— Понимаешь, у дамы Анны Валерьевны был пунктик. Славная русская история. Детей она брала без родни и маленькими, фамилии они не знали. Так что все ее воспитанники получали фамилии только в честь русских знаменитостей. Если были настолько малы, что не помнили и имени, — то получали и их имена. Если же имя помнили, то оно на русский манер переделывалось. Андреа становился Андреем, Алессандро — Сашей, ну а Витторио стал Виктором. Или Витьком, Витюшей…

В общем, поговорили мы хорошо, Витек сам соскучился и по русской речи, и по ценителям кухни, так что напоследок он мне предложил:

— А заходи-ка ты завтра, к вечеру, ко мне в гости. Нет, не посетителем, а именно — в гости. Вот сюда, в поварскую. И поговорим всласть, и угощу я тебя.

Я обещал.

Из мемуаров Воронцова-Американца

«Перемена статуса сказалась. На богослужении меня посадили не в дальний угол, а на более почетное место по центру, пусть и в третьем ряду. Всего в двух креслах от прохода. Но самое интересное началось потом. Приветствие к собравшимся вышел произносить Фредди.

А после собрания он подошел и с улыбкой предложил познакомить со своей кузиной. Да, именно он представил меня Мэри. Она была ему не двоюродной сестрой, а троюродной, но… Тут такими тонкостями иногда пренебрегали. Кроме того, Фред представил меня и хлопотливой даме, даме, приходившейся Мэри тетушкой. Мэри звала ее тетя Сара, и та, как выяснилось, была родной сестрой ее мамы. Мэри не только сказала, что ей „очень приятно“ видеть меня, но даже прощебетала пару предложений.

От этого моя благодарность к Фреду Моргану перехлестнула все пределы. И я охотно согласился „иногда, по субботам, помогать ему с физикой…“»

Неподалеку от Балтимора, 18 августа 1895 года, воскресенье

Сара Редсквиррел стояла за занавесом и наблюдала за течением воскресной службы. Никто не мог видеть ее сейчас, и, соответственно, никто не удивился этому. Хотя все вокруг привыкли, что «тетушка Сара» вечно бестолково, но шустро бегает и стрекочет, как животное, давшее ей фамилию.[68]

Да и сама Сара куда лучше чувствовала себя в движении. Но сейчас вопрос был слишком важен, чтобы не присмотреться.

Дело в том, что внук Уильяма, этот Фред Морган, давно положил глаз на ее несравненную малышку Мэри. В этом не было ничего удивительного, Мэри нравилась доброй трети присутствующих мужчин, включая и давно и безнадежно женатых. Но это могло стать проблемой, так как «малыш» Фред обладал настойчивостью бульдога. И сумел своими ухаживаниями заинтересовать Мэри. Сара же полагала, что ее племянница достойна самого лучшего.

На этой неделе, как донесли ей знакомые, «малыша» Фреда «умыл» какой-то русский, любимчик и новый помощник Ганса Манхарта. И сейчас этот русский был здесь. Вот Саре и хотелось посмотреть, как он отреагирует на русского при встрече. Умеет ли он «держать удар».

Когда же она увидела, что Фред с улыбкой идет к русскому, крепко жмет ему руку и тащит знакомить с Мэри, она резко добавила ему положительных баллов в досье. Да, мужик растет!

И она тут же включила «режим белки» и побежала поближе, послушать разговор.

Надо сказать, что русский соответствовал ожиданиям. Явно умен, неплохо образован, но — не здесь. И, конечно же, втюрился в ее племяшку по самые брови. Сара про себя самодовольно улыбнулась. Знай наших!

Впрочем, когда они с Мэри уже шли со службы, она не удержалась и сказала: «Знаешь, милая, твоему папе явно повезло найти „жемчужину“. Этот русский мальчик очень умен и далеко пойдет, поверь моему слову. И к тому же он, как и многие тут, влюбился в тебя. Присмотрись, мало ли что…»

Неподалеку от Балтимора, 18 августа 1895 года, воскресенье, после обеда

Сегодня Витек явно превзошел вчерашний уровень, и без того неплохой. Венгерский гуляш, если кто не знает, — это суп, а не подливка. Но такой густой, что до подливки ему совсем чуть-чуть. И пряный. Не острый, жгущий язык, а согревающий изнутри. И очень сытный.

К этой жемчужине венгерской кухни он добавил драники с ветчиной, пирожки со щавелем и яйцом и — внимание — квас. Настоящий, настоянный на ржаном хлебе квас. Предполагать, сколько с меня содрали бы за это в зале, я просто побоялся. Но Витек сказал просто:

— Не думай об этом! Я тебя в гости позвал! А с гостей денег не берут!

— А хозяин не заругается? Проблем не будет?

Витек смущенно поскреб в затылке.

— Так я, как бы, сам хозяин. Ну, в смысле — совладелец. Партнер я, младший. Ну а повар, наоборот — главный.

— А второй совладелец?

— Так нет его сейчас. Финн у меня совладельцем. Капитаном он на судне «Одинокая звезда». Ходит с Восточного побережья до Балтики и обратно. Вот он мне, попутно, всякие продукты и подкидывает с родины. Как бы его доля участия. Ну и капиталом вместе скинулись.

— Все равно. Зови в следующий раз лучше домой. А то донесут твоему компаньону, что даром гостей кормишь, он и обидится.

Суворов еще более смущенно потер затылок.

— Так некуда звать! — смущенно пробормотал он. — Я ж готовлю почти все время. Домой только спать приходить буду. Ну и вот… Флэт[69]я присмотрел, недалеко тут, два квартала всего, шесть комнат, два этажа, отдельный вход… Но просят дорого — тридцатка в месяц! — снимать — денег жалко. Да и ни к чему вроде, не женат я… А рум снимать — не по чину вроде…

— Тридцатка говоришь? Это разве дорого? С меня за место в двухместной комнате берут десять. Правда, это с уборкой.

Ну, если взять приходящую негритянку, чтобы убирала, готовила, стирала и гладила — это еще шесть в неделю… Итого, получается, пятьдесят четыре в месяц?

— Нет… Там еще вывоз мусора, плата за воду и электричество… Да и недель в месяце не четыре, а чуть больше… Клади шестьдесят — не ошибешься.

Да, шестьдесят долларов в месяц — это неслабо для этих времен. Сам я пока зарабатывал чуть больше восьмидесяти. И хотя мне обещали увеличить до тридцати пяти в неделю, т. е. считай, до полутора сотен, все равно — дороговато. И тут я вспомнил про Ватсона и Холмса. Оценивающе посмотрел на Витька. Еще немного подумал… И спросил:

— Слушай, а по местным понятиям прилично, чтобы два холостяка сняли квартиру, поделив оплату? У нас так делают, например.

— Хм… — ухмыльнулся Витек. — Это что, как Холмс и Ватсон?

И я понял, что мы — «споемся».

Санкт-Петербург, 22 июня 2013 года, суббота, почти два часа ночи

Алексей встал и пошел к холодильнику. Такое яркое описание кулинарных талантов неведомого ему Витька Суворова пробуждало аппетит.