Но Трэвис другой. Они друзья.

И эта мысль заставила сердце больно сжаться.

– Ты что-то сказала? – спросил он.

– Нет, ничего.

– Эти квитанции и счета были внесены в систему?

– Вот уже несколько недель, как в компьютер ничего не заносилось. Мой бухгалтер меня скальпирует.

– Не возражаешь? – спросил Трэвис, кивнув в сторону компьютера.

Ким пожала плечами.

Он может делать все, что пожелает.

Трэвис устроился поудобнее и стал листать папки. Она слышала перестук клавиш и каждый раз, когда поднимала глаза, видела, что он погружен в работу. Если бы кто-то знал, что она сделала, наверняка обозвал бы ее круглой дурой за то, что позволила человеку, которого не видела с детства, заглянуть в финансовые документы. Но как бы там ни было, а Трэвису она доверяла.

Прошло почти два часа с тех пор, как вернулся Трэвис. Они сидели на кухне. Он зашел в ее бухгалтерские программы, но настоял, чтобы она сама напечатала пароль, после чего проверил предыдущие, внесенные секретарем записи. Спросил, может ли он объединить счета, и она согласилась. Последовало еще несколько вопросов насчет компаний и некоторых квитанций, но большую часть времени оба молчали. Так или иначе, а работать вместе было очень приятно. Совсем как в детстве, когда они были неразлучны.

– Поверить не могу, что ты добрался до Вильямсбурга и привез барбекю, – заметила она, вынимая пакет из холодильника. Как это часто случалось, она не подумала об ужине. И была удивлена и рада, когда Трэвис сказал, что принес домой еду.

Она улыбнулась при слове «домой». Звучит почти так, словно он тоже здесь живет.

– Джо рассказал о короткой дороге, так что я быстро добрался, – заверил он.

Они переглянулись и рассмеялись.

– Я ехал на дозволенной скорости и только по асфальту.

Он глянул на часы. Уже поздно.

– Похоже, вы с мистером Лейтоном прекрасно поладили.

Прежде чем ответить, Трэвис положил на тарелки салат из моркови и капусты и принес к столу.

– Он знает, что Люси моя мать.

– Шутишь! – не поверила Ким.

– Нет, он сразу заметил сходство. Но заставил меня поклясться, что ей я ничего не скажу.

– И полагаю, она не хочет, чтобы ты ему что-то говорил.

– Совершенно верно. Я оказался между ним и матерью, как между молотом и наковальней, – вздохнул Трэвис. Ему понравилась мастерская Ким, но он любил воздух и пространство, а в бывшем гараже ему было душновато.

– Большое помещение в конце магазина Джо пустует. Окна там выходят на лес. Он утверждает, что Джесса никогда не будет им пользоваться. И понимаю почему. Он так восхищается ее способностью собирать и разбирать электроинструменты и, конечно, немедленно запряжет дочь в работу.

Ким, нагнувшись, сняла кусочек упаковки, приставший к спине.

– Ощущение такое, словно эти штуки по мне ползают. Ты не можешь…

Он оттянул воротничок рубашки.

Она встала, придержала воротник, но не коснулась шеи. Глянула внутрь, но увидела только бронзовую от загара кожу.

– Ничего, – заверила она.

– Точно? Я весь чешусь. Следовало сначала принять душ, но я увидел, что у тебя горит свет, и захотелось увидеться.

Он взял ее руку и поцеловал кончики пальцев.

– Ох, извини. Ты скоро выходишь замуж, поэтому «руки прочь»…

Ким нахмурилась.

– О чем ты? Мне никто не делал предложения, не говоря о том, что я не сказала «да».

– Тебе действительно нравится этот парень?

– Он славный, – уклончиво ответила Ким, не желая говорить о Дэйве. – Что собираешься делать завтра?

– Судя по всему, Джо считает, что я его раб. Ким, если хочешь это помещение в магазине, я могу оставить его за тобой. Попрошу Джо подарить его тебе на свадьбу. Первые три месяца не станешь платить за аренду, а все остальное время сумма будет весьма разумной.

– Мне и в гараже неплохо. И почему это он подарит мне помещение, если женится сам?

– Не на его свадьбу. На твою. С Дэйвом. Он мужчина и захочет иметь место, куда можно поставить машину. Или один из своих фургонов. Он ведь переедет к тебе, верно? Невозможно поверить, что он зарабатывает столько, чтобы купить дом вроде этого! Зато ты за прошлый год заработала немало. Поздравляю! Ты успешная женщина!

Он говорит чудесные вещи! Хвалит ее, почему же она так расстроена?

Она не подумала, что у Дэйва так много всего. Пять больших фургонов и гигантские котлы и кастрюли.

Он жил в маленькой квартирке и арендовал специальную кухню для профессионалов. Но иногда готовил в своем доме. Как-то в воскресенье днем она заехала за ним. Они собирались куда-то ехать, но вместо этого Ким пришлось помогать ему приготовить четыре галлона салата с тунцом. Ее одежда так пропахла рыбой, что пришлось замачивать ее перед стиркой.

– Мы с Дэйвом ничего пока не обсуждали. По правде говоря, кроме Карлы, никто не считает, что он вот-вот сделает предложение. Но она смотрит на каждого мужчину как на потенциального мужа. Она даже предположила, что вы двое…

– Я?! – воскликнул Трэвис, широко раскрыв глаза. – Я и Карла? А она классная девчонка! Как по-твоему, согласится она пойти со мной?

Ким вгляделась в Трэвиса и вдруг почувствовала, что ею манипулируют. Но как и с какой целью?

– Ты что-то задумал?

– Всего лишь стараюсь быть твоим другом. Ничего больше. Мне нравится твое общество, вот я и всячески помогаю тебе. Чтобы ты не вышвырнула меня вон. Мне страшно одному в Эдилине.

Ким не сдержала смеха.

– Это произойдет, когда мой брат вспомнит, где увидел тебя. А я-то не могла понять, почему ты прикрываешь лицо. Ты действительно едва его не убил.

– Да. До сих пор не понимаю, почему у меня тогда не остановилось сердце. Я в Марокко, из кожи вон лезу, чтобы побить Джейка Джонса, со мной Эрни, мой механик, с развернутой картой на коленях. Я свернул за угол, а улицу переходит парень с ослом, так нагруженным ящиками, что у бедняги подгибались ноги.

– Очень похоже на Рида, – вздохнула Ким.

– Как раз перед тем, как завернуть за этот угол, видел стоявших на обочине марокканцев. Они что-то вопили на арабском. Я знаю по-арабски два слова: «ccla» и «shukran». «Нет» и «спасибо». Откуда мне было знать, что спятивший американский доктор топает поперек дороги с ослом в поводу!

– Твоя машина была единственной?

– Каждые две мили я глотал пыль от машины Джейка. Он что-то сделал с системой впрыскивания топлива. Каждый раз, когда мы приближались к нему, он переключал скорость и швырялся в нас камешками. Мое лобовое стекло было все поцарапано. Итак, я ору на Эрни – никакого звукопоглощения в гоночных машинах, – спрашивая, какого черта понадобилось арабам. А он отвечает, что если я не сброшу скорость, он выпадет из машины, и тут – бам! Этот парень.