в 1709 г. община была разграблена и разорена польскими солдатами из-за опасения, что федосеевцы поддержат Карла XII в войне с Россией и Польшей.

Феодосий возвращается в Россию, где совершено неожиданно находит могущественного покровителя в лице тогда почти всесильного Меньшикова, который и исхлопотал у царя разрешение для невельских эмигрантов вернуться на родину. С позволения Петра община Феодосия переселилась под Псков, где и поселилась на так называемой Ряпиной Мызе.

Однако судьба бывает переменчива. Несмотря на заступничество влиятельного любимца царя, Феодосий был задержан церковными властями; вскоре его надломленное странствованиями и постом здоровье пошатнулось, и он скончался в заточении (1710 г.). Через несколько лет его община, находившаяся все еще на Ряпиной Мызе, распадается.

Но федосеевщина пережила своего основателя и в конце XVIII и начале XIX века вновь возрождается и становится одним из самых сильных и влиятельных согласий не только среди беспоповцев, но, может быть, даже во всем русском старообрядчестве.

***

Одновременно с федосеевским возникло и поморское согласие беспоповцев.

«Несколько другой характер, чем в Новгороде и в ранних федосеевских общинах, приняло развитие беспоповщины на крайнем севере Руси, в Поморье, – пишет С. Зеньковский. – Как это ни странно, но там, в глуши северных лесных дебрей и болот, в пустынях этого бесконечного и малозаселенного многоозерного и богатого реками края русская историческая традиция и верность древлему церковному преданию оказалась гораздо крепче, чем среди беспоповцев стариннейших русских городов северо-запада во главе с бывшим Господином Великим Новгородом. Может быть, это явление можно объяснить тем, что в иноческих скитах Поморья социальная сторона русского церковного движения протеста играла значительно меньшую роль, чем в посадской городской среде старых поселений северо-запада, да к тому же Поморье было гораздо менее доступно возможным духовным влияниям соседних протестантских стран, чем Новгород или Псков. Поморское беспоповское движение развилось на старинной земле русских монашеских скитов, что лежала между озером Онегой и Белым морем, вернее, Онежской же губой этого моря. Там по озерам, рекам и речкам шла древняя дорога из Новгорода на Онегу и Соловки, в то время как с юга к этой дороге примыкала другая – из Москвы, тоже на Онегу, Соловки и Белое море, но через Тверь или Вологду»[40].

Основателями поморского согласия считают Данила Викулина (1653-1733) и Андрея Денисова (1672-1730), которого старообрядцы считают одним из последних отпрысков рода князей Мышецких. Ими в 1694 году на территории современной Карелии на берегу реки Выг, которая впадает в Белое море, был основан один из самых больших и старых старообрядческих монастырей – Выговское общежительство. Здесь, на Выге, уже около полутора десятка лет проживал знаменитый своим опытом и летами инок Корнилий, который скончался как раз через год после переселения туда Викулина и Денисова, достигнув в 1695 г. ста двадцати пяти лет. Корнилий после собора 1667 г. сделался не только упорным противником никонианства, но и настойчивым бракоборцем. Он благословил Викулина и Андрея Денисова продолжать его дело.

Благодаря усилиям и способностям обоих основателей Выговского поселения их обитель уже в течение двух последующих десятилетий стала ведущей не только в Поморье и беспоповщине в целом, но и во всем русском старообрядчестве. Викулин занимался организацией самого общежития, а Андрей Денисов и его брат Семен (1682-1741) стали известны как выдающиеся богословы, историки, основатели выговской литературной школы.

Андрей Денисов составил объяснения «старой веры» в так называемых «Поморских ответах», а Семен Денисов в лирическом произведении «Виноград Российский» описал историю дониконовской Руси. В частности, Андрей Денисов разработал учение об огнепальном причастии. Таинство причастия возможно и нужно, считал он, но так как в прямом исполнении ввиду отсутствия правильных священнослужителей оно не возможно, то существует духовное или огнепальное причастие, т. е. те, которые страстно желают причаститься, но, не имея возможности получить св. Дары, все же мистически общаются с Христом. Денисов приводит в пример ряд святых, которые мистически так причащались: Мария Египетская, св. Феоктиста, преп. Петр Афонский и др.

В Выговской общине вся власть принадлежала грамотным энергичным мирянам. Настоятелем монастыря был так называемый большак, выборный старец. На Выге были заведены строгие правила: жесткая дисциплина, отвержение своей воли, непрерывная борьба с плотью, сводящая к минимуму даже необходимые потребности, отказ от личного имущества. Было запрещено отдельно от всех принимать пищу. Здесь был составлен свой богослужебный устав, так называемый Поморский устав. В нем помимо отрицания существования истинного священства и соответственно отрицание таинства причастия (кроме огнепального), было еще не принятие таинства брака. Если нет истинного священства, то не может быть и освященного брака. Поморцы беспоповцы Выговской общины принимали к себе новоженов только после покаяния и епитимии. Соответственно мужчины и женщины в ранней Выговской общине жили как монашествующие.

Одновременно с успехами на духовном поприще выговцы развивали успешную хлебную торговлю, судоходство, добывали руду, плавили металл, выделывали полотно, писали иконы и рукописные книги для Севера. К середине XIX века Выговский монастырь и все окрестные поселения старообрядцев были уничтожены по приказу властей.

В XVIII веке общины беспоповцев поморского согласия именовались, как не приемлющих священства и брака. Но так как остро стоял вопрос о продолжении рода и сохранения христианской семьи, то у поморцев появилось учение о бессвященнословном браке. Возникло убеждение, что Бог может подать свои дары благодати и освятить брак по вере брачующихся пар. Чин бракосочетания стали совершать в поморских храмах (общинных моленных) наставники, или лица, исполняющие их обязанности, а такие общины стали называться приемлющие брак.

Так, в конце XVIII века из Поморского согласия выходят так называемые новопоморцы, которые вернулись к принципу признания необходимости брака. Вот, что о них пишет С. Зеньковский: «Беспоповство, в частности поморцы, дали основание другим гораздо более умеренным толкам. Так, в 1730-х годах сами поморцы ввели уже молитву за царя, в то время как в 1690-х годах их съезд провозглашал, что они свободные люди евангельской веры и за царя не молятся. В 1740-х годах стародубский поморец Иван Алексеев (1718-1776) начал проповедовать возвращение к браку, изложив свое учение в обширном сочинении «Тайна брака», и вскоре вокруг него образовалось целое согласие новоженов или новопоморцев, которые признавали брак, освященный наставником общины. Значительная часть этих новоженов или новопоморцев присоединилась к поповцам после того, как последние в 1840-х годах восстановили иерархию и уже свое, а не бегствующее из никонианской церкви священство. Да и из других согласий во второй половине прошлого и в начале этого веков большое число беспоповцев перешло в поповщину, радуясь восстановлению полноты церковной жизни в старообрядчестве»[41].

Но как всегда бывает в