На улице стемнело, зажглись фонари. Страшно не было: на скамейках детской площадки сидели мамашки, лузгали семечки, покрикивали на детей, крутивших скрипучую карусель где-то в темноте.

Я осмотрела все скамейки сначала в нашем дворе, потом в соседнем. Затем решилась на поход в сквер. Осмотрела лавочки и даже кусты. Зашла в торговый центр у метро. Пробежалась по фуд-корту. Заглянула даже в кинотеатр. Меня, правда, тут же схватил за руку зазевавшийся контролер, но я успела крикнуть в темный зал:

– Лилька!

Никто не вышел.

– Сестру ищу, извините! – выпалила я и побежала дальше.

Магазины закрывались, я в них и не совалась. Выскочила к метро, пробежала по переходу. Потом – обратно, чтобы снова прочесать сквер. И снова – скамейки.

Ее не было. Мне стало страшно. По-настоящему страшно.

А если ее похитили?! Она звонила мне, пока у телефона не села батарейка, а я… Я сидела с Серёней, и… Нет. Стоп! Дальше думать было нельзя. Никто ее не похищал. Она где-то прячется. Дура.

Я вернулась в квартиру. Справилась кое-как с разочарованием от того, что Лили в ней снова не оказалось. Я все-таки надеялась… Ладно. Надо как-то действовать, что-то делать. Бездействие сводит с ума.

– Паршивая девчонка! – вырвалось у меня вдруг помимо воли.

Почему, почему не было никакой управы на эту девчонку?! Почему нельзя ей как-то прищемить хвост! Вдолбить, что нельзя, нельзя, запрещено так поступать со взрослыми!

А если все-таки похитили?

Нет!

Я рванула к ее столу. Вывернула все ящики, перерыла старые тетрадки и блокноты. Зачем? Сама не знаю. Наверное, я просто сходила с ума.

На глаза попался ее нетбук. Я замерла. Потом выскочила в прихожую, схватила свой рюкзак. Порыскала в нем в поисках бумажки, на которой были написаны пароли от Лилькиного ЖЖ.

Через минуту я уже сидела перед нетбуком, напряженно вглядываясь в экран.

Надо же, какой у нее логин в ЖЖ – «мисс Баттерфляй»! Бабочка, елки! Куда ты убаттерфляила?

В соседнем окне открыла «ВКонтакт». Вдруг она с кем-то познакомилась и пошла на свидание по Интернету?

Какое свидание – ей одиннадцать!

Но кто знает, на что она способна, чтобы отомстить мне! Бестолочь, чучело мухоморное!

«Может, позвонить ее родителям?» – мелькнуло вдруг в голове. Этого еще не хватало! «Обрадовать» их. Они ж там помрут от ужаса.

«Интересно, – пришло мне в голову, – я что, правда замуж собиралась? Детей собиралась рожать? Больная совсем. Если когда и рожу, то привяжу к стулу, и так будут жить у меня, пока восемнадцать не стукнет!»

Я положила руки на стол и, уткнувшись в них, заплакала.

– Что мне делать, что? – шептала я, обращаясь неизвестно к кому.

Мне даже и подумать было страшно об абсолютно пустой улице, которая ждала меня снаружи. Пустая. Только деревья и фонари. И никакой Лильки.

Я подняла голову и снова уставилась в экран. Одна слеза капнула на клавиатуру. Я смахнула ее рукавом. Вытерла щеки.

А, вот запись в ЖЖ за прошлый год. Доступно: «друзья». Это был результат какого-то теста. «Очередной оттенок черного», – горько подумала я. Прочла: «Вы всегда прячете голову в песок». И комментарии от кого-то неизвестного: «От твоей мамы и я бы спряталась)))))))))))))».

Кто это? Наташка? Ник странный, похож на название экзотического растения. Но такое количество смайликов только дети ставят.

И второй коммент от нее же: «Только от нее не спрячешься».

И еще три строчки смайликов. Класс!

«А я знаю, где можно, – ответила Лилька, – там прохладно и темно».

«Не страшно в темноте?»

«Нет, у меня там фонарик».

«И где это?»

«Не могу сказать: мама знает пароли от моего ЖЖ. Мамочка, привет! Отойди от моего компа!»

Я отпрянула, будто Лилька обращалась прямо ко мне. Значит, она все знала. Смелая какая!

Во мне шевельнулась надежда. Значит, какое-то место есть. Прохладное. Что это – подвал?

Я снова выскочила из квартиры. Добежала до самого подвала, уткнулась в решетку. Заперто! Попробовала присмотреться, не горит ли там фонарик. Нет, темнота. Я выскочила из подъезда.

Может, сарай какой-то с инструментами? Или типа будки трансформаторной? Но туда нельзя забраться… Может, подвал в другом подъезде?

Я принялась забегать во все подъезды по соседству. Мне было страшно, но не за себя.

Я кричала еще с порога:

– Лиля! Лиля!

Потом сбегала к подвалу. Все они были заперты.

– Не знаете, есть ли где-то у нас в районе место, где фонарики маленькие висят? – спросила я у какой-то старушки, выводящей из подъезда здоровенного королевского пуделя.

– Возле гаражей, – откликнулась старушка.

Я помчалась к гаражам. Добежала. Возле ряда красноватых ржавых домиков стояли мужики, обступив машину, приподнятую с одного бока на домкрате. Рядом дрались собаки.

– Лиля! Лиля!

Собаки перестали драться, уставились на меня, потягивая носом воздух.

– Лиля! – в отчаянии крикнула я.

И почему у нее такое вялое имя?! Грохнуть бы раскатисто по двору: «Мар-ри-на!»

– Марина! – крикнула я на автомате и тут же одернула себя: да какая Марина! Лиля…

– Лиля-а-а! – заорала я. – Лилька! Ты где?!

Мужики обернулись на меня.

– Девочку не видели? Маленькую? С косичкой? Пластинка на зубах! Нет?

Они переглянулись, покачали головой. Я помчалась дальше. Бог с ним, с убежищем! Надо снова в сквер! Потом – по дворам.

Было темно. Совсем темно. И людей на улице почти не было…

Страх стучал в ушах, глухо бил изнутри. Двор изводил меня ненужными мне людьми, машинами. Хотя нет, в машины я вглядывалась. Сглатывала судорожно и вглядывалась. Вдруг мелькнет что-то. Страшно было признаться, что я рассчитывала увидеть. Ноги? Руки? Девочка, которую запихивают в салон?

Память ежесекундно подкидывала мне страшные газетные заголовки, темы статей из журналов. Я боролась с собой. Нельзя было поддаваться панике. Мелькала и такая мысль: «Все это только сон». И даже такая: «Как хочется сейчас забиться в угол, сесть на корточки, уткнуть лицо в колени, зажать уши руками и дождаться утра». Мне не верилось, что все это происходило со мной.

Но двор был пуст, и сквер был пуст, а к домашнему телефону Лиля не подходила. Звонок! Серёня….

– Нашла?

– Нет! – истерически заорала я. – Не звони мне! Я же думаю, что это она! Ты меня убиваешь!

– Я сейчас приеду.