и устремились вверх едва видимые тонко-прозрачные паутинки, а затем они еле слышно зазвенели и начали переплетаться между собой, образовав над сыном правителя сквозистый, кружевной шатер. После этого Керк, успокоенный созданным и защищающим его щитом, достал из заплечного мешка скатерть–самобранку и плащ. Плащ отложил в сторону, а над самобранкой прочитал заветные слова. И в тоже мгновение скатерть развернулась, а на ней появились разные блюда: тут тебе и свиной печеный окорок, и буженина в сенной требухе, и стерляжья уха с печенками налима, и блины тебе красные, молочные, гречневые, и пироги с вишнями, творогом, грибами, и, конечно, горячий сбитень. Керк, целый день, будучи голодным, съел так много, что сам поразился. Наевшись, он поблагодарил скатерть и, сказав ей заветное слово «Свернись», убрал в мешок, а сам добрым словом помянул дворового. Юноша расстелил плащ на земле, лег на одну его часть, положив под голову мешок, вытащил из ножен меч и пристроив подле руки, укрылся другой частью плаща да крепко заснул.

Глава десятая

Всю ночь Керк почивал спокойно, а лишь взошло солнце, проснулся оттого, что продрог, потому как осенняя пора давала о себе знать утренней прохладой да и разведенный вчера костер уже прогорел. Решив не разводить с утра огня, юноша присыпал оставшееся пепелище землей. Раскрыл скатерть, и наскоро позавтракав, да прихватив оттуда немного хлеба и сыра, чтобы днем во время пути было, что пожевать, сложил еду в мешок. Керк оправил свою одежу, вложил меч в ножны, встал на то место, где прежде был костер, и очерчивая правой рукой круг, зашептал: «Огненные стрелы Бога Перуна отскочите, земная любовь Богини Мать Сыра Земля отпряди. Я, создавший сей невидимый щит, его разрушаю, его разламываю. И слово мое твердо, и слово мое крепко!» И только после того, как полупрозрачная защита зарябив дрогнула, а миг спустя опала вниз малыми крохами голубоватого света, смог беспрепятственно выйти из своего ночного убежища и направится к тропинке. За ночь тропа потеряла свои магические способности, да словно затерялась в опавшей листве и хвои, потому Керку снова пришлось повторить заговор, и когда торенка сызнова живописалась, смахнув с себя сушняк, тронулся по ней в путь.

Теперь он шел по хвойному лесу. В основном здесь росли с кривоватыми стволами сосны, с поникшими пушистыми ветвями ели и раскидистыми кронами пихты. Земля под деревами была устлана хвоей, не плотными рядами лежал сухолом промеж какового то там, то здесь мостились грибы: грузди, маслята, мухоморы. В лесу было необычайно тихо, лишь изредка пролетит синичка или другая птичка и нарушит тишину своей трелью. Утро выдалось пасмурным и прохладным, а немного погодя еще заморосил дождь. Это был мелкий такой при ненастье дождь, в народе прозванный бусенец. Керк остановившись, торопливо развязал мешок, и, достав оттуда плащ, надел его, а после вновь продолжил свой путь. Чем дальше продвигался он вглубь леса, тем мрачнее и тише становилось кругом. И если в начале своего пути еще изредка он встречал птиц, зайцев или, пробегающего через тропинку, ежа, то теперь лес казался совсем безжизненным. Дождь то прекращался, то опять начинал моросить, несмотря на плащ, сын правителя промок и озяб, но, зная как долог его путь, не прекращал ходьбы. Еще поразило юношу то, что до этого, столь полноводный ключами, ручейками, хвойный бор был совсем сухим, получалось, что в этой его части не просто никто не жил, но и не было даже капли воды. Сын правителя шел и думал о воде, во рту и горле совсем пересохло и дюже хотелось сделать хотя бы глоточек… хотя бы маленький глоточек прохладной, сладковатой и пахнущей хвойной смолой водицы. Можно было, конечно, остановиться, раскрыть скатерть и напиться, но Керк решил этого не делать, так как чувствовал, что расслабляться в таком месте опасно, тем более вершить привал.

Утро сменилось днем, а пейзаж был прежним, все также хвойный, безжизненный, безводный лес. Юноша уже не мог не о чем ином думать, кроме как о воде, сжигаемый жаждой, он решил пренебречь своими опасениями, и все-таки сделать привал, но для этого надо было сойти с тропы. Выглядывая место, он поворачивал голову то в одну сторону, то в другую и не заметил, как на тропу из-за деревьев вышел какой-то зверь. Животное по форме тела напоминало оленя, и было покрыто белоснежной шерстью, под которой переливались мускулы. В центре лба животного, как раз между ушей, поместились два рога, один был длиной в аршин, а другой вдвое короче. Рога были белые, витые, спиралеобразные и сияли, как жемчуг. Сын правителя краем глаза узрел движение на тропе, стремительно повернул голову и немедля застыл в изумлении. Прямо перед ним находился Инорок – царь живущих на земле животных, отец всех зверей. Инорок стоял, гордо подняв свою голову, и темно-синими глазами, глубокими и чистыми, точно гладь моря, смотрел на юношу. Керк слышал об этом животном много легенд и знал, что Инорок олицетворят чистоту, бесстрашие, гордость и излучает свет. Смертным, отец всех зверей, являлся довольно редко и то лишь как вестник перемен. А еще Инорок был владыкой ручьев, родников, ключей в лесах и следил за чистотой воды. Сын правителя встал на одно колено и низко склонил голову перед царем всех зверей. Инорок в ответ тоже поклонился Керку и, о чудо! заговорил с ним человеческим языком:

– Приветствую тебя, внук великого Богомудра, в своих владениях.

– Здравствуй, отец и царь всех живущих на земле зверей, и я приветствую тебя, – гордо ответил Керк и поднялся с колена.

– Что привело тебя в мой лес, внук Богомудра? – спросил Инорок и слегка потряс головой, отчего позадь него заколыхалась его долгая белая грива, а в ней засверкали полупрозрачные росинки света.

– Меня зовут Керк. Я иду к Старому Дубу за древком для лука. А как ты догадался, что я внук Богомудра? – поинтересовался сын правителя, любуясь теми изумительными брызгами света в гриве животного.

– В этот лес никто никогда не приходит из смертных, только наследники Богомудра, – объяснил Инорок, и, сделав несколько шагов вперед, подошел ближе. – Значит, ты идешь за древком, как твой отец, твой дед и сам Богомудр? Похвально.

– Скажи, Инорок, что здесь происходит? – вопросил Керк и обвел пустой и тихий лес рукой. – Почему эта часть леса такая безжизненная?

– О Керк, внук Богомудра, в этой части леса вот уже много лет как поселилось страшное чудище, его зовут Клыкастый Кабадос. Он съел всех зверей и птиц, высосал все родники и ручьи, посему здесь