хватаясь за веточки, хвоинки аль стволы поваленных деревьев. Но сейчас, как назло, ее нигде не было видно. Кровь текла сильно, и уже вся рубаха и кафтан пропитались ею. Керк терял силы и чувствовал слабость, но не останавливал ход, в надежде все, же разыскать траву.

Вдруг над головой сына правителя пролетела сорока, едва не задев крылом волосы и обдав их порывистым дуновением. Птица свершила малый круг, точно привлекая к себе внимание, а после уселась на ветку ближайшего дерева. Юноша немедля остановился и выззарился на птицу, каковая что-то держала в клюве. Спешно приблизившись к дереву, Керк протянул к сороке руку и из ее резко раскрывшегося клюва прямо на ладонь выпала трава – покрыш. «Это Инорок послал сороку с магической травой», – догадался Керк.

– Спасибо, – поблагодарил он сороку и ее владыку Инорока, а птица, глянув на юношу черными бусинками глаз, крутанула хвостом, застрекотала и улетела прочь.

Керк сей миг положил траву в рот и стал ее пережевывать, творя из нее и своей слюны нечто жидкого студня. Сладковатая на вкус трава между тем была весьма крепкая, словно стебель ее был древовидным. Пройдя еще немного в поисках привала, юноша придержал свою поступь подле поваленного дерева, что одним своим краем опирался на тропу и усевшись на него, наскоро снял с себя плащ, кафтан, рубаху. Пристроив снятую одежу сверху на ствол, внимательно оглядел плечо. Оказывается, Кабадос вскользь задел руку, не только сняв верхний слой кожи, но и слегка задев таившуюся под ней плоть, потому– то кровь текла сильно, а рана смотрелась весьма глубокой. Сын правителя сплюнул пережеванную траву в ладонь, приложил к ране, закрыл глаза и зашептал заговор: «Как от бел-горюч камня из-под камня камней Алатырь-камня, да по всей Мать Сыра Земле побегут воды светлые, воды чистые, воды живительные. Подымусь поутру, по утренней Заре, когда выкатит Хорс – красно солнышко из-под синего неба. Поклонюсь я в пояс Богу Солнца, поклонюсь я в пояс Мать-Сыра-Земле, поклонюсь я Алатырь–камню. Дай ты мне, отец всех камней Алатырь–камень, живой воды. Дай ты мне, Мать–Сыра–Земля, да сырой земли. Дай ты мне, Хорс–красно солнышко, да света светлого да лика ясного. Да умою теми водами рану свою. Да утру сырой землей раны свои. Да окачу светом светлым да ликом ясным раны свои. И спадет тотчас и боль, и невзгода, и жар, и ломота. И кровь остановится, и рана затянется. Заговариваю я сим твердым моим заговором раны свои. И мой заговор крепок, как сам камень–Алатырь. И слово мое верно!» Произнес Керк последнее слово и почувствовал, как кровь перестала сочиться через пальцы, а на месте раны образовался большой рубец. Однако боль из плеча до конца не ушла может, потому что сын правителя ослабел от потери крови, оттого и заговор удался не в полную силу. Поменяв порванную рубаху на чистую, Керк протянул руку, и, расставив широко пальцы над поверхностью кафтана, принялся говорить присуху: « О, всесильный Бог Семаргл – бог огня, посредник между людьми и богами. Сотки огнем своим светлым сей кафтан, соедини разрывы и дыры. И пусть вспыхнет огонь и, погаснув, возвратит этой вещи былой ее вид. Именем Сварога повелевай!» В тоже мгновение из ладони на кафтан упала махунечкая такая рыжая искра. Она притулилась на разрыв ткани и внезапно вспыхнула ярким лепестком пламени, принявшись выбрасывать вверх и в стороны крошечные брызги света, которые попадая на кафтан шипели, словно охлажденные водой да резво гасли. И на том месте, где они потухали, стала показываться ткань кафтана целая и чистая от крови. Еще мгновение и поник сам лепесток пламени, показав исправленную и словно заштопанную вещь. Довольный проделанной работой Керк, оделся да двинулся дальше.

Вскоре хвойный лес начал редеть. Сын правителя миновал последние ряды невысоких сосенок и увидел перед собой широкую низину, покрытую сплошным ковром мхов, да с раскиданными меж тех зелено-бурых кочкарников окошками воды. Среди мха порой зрились кустарники: багульник, подбел и травы, в основном росянки. Кое-где торчали одинокие сосны: низкие, тонкие, искривленные. Керк остановился, посмотрел настоль непривлекательный вид окрестности, и глубоко вздохнул. Он думал, что на сегодня приключений было достаточно, но тропа уводила его в болота, а, значит, придется пройти сквозь них, обогнуть трясину не удастся. Юноша постоял немного, будто чтой-то обдумывая, да прошептав «Во славу великого ДажьБога!» подошел к дереву, вырубил длинную, толстую палку – посох, и уже после этого направился по извилистой торенке вглубь болот.

Теперь он шел, не торопясь, постоянно ощупывая посохом дорогу и ступая осторожно, чтобы не уйти под воду. Тропа большей частью не выбирала пути, и каждый шаг нужно было делать обдуманно. Кое-где Керк перепрыгивал с кочки на кочку, но большей частью шел по колено в воде. Сапоги полные воды стали тяжелы и идти в них было неудобно. Частенько ему приходилось садиться на ближайшую кочку, выливать воду из сапогов, обуваться и сызнова продолжать свой путь. Верно он прошел уже достаточно много, потому как солнце приблизилось к вечеру, да тока конца трясины покуда не зрилось. Очередной раз перепрыгивая с кочкары на кочкару Керк поскользнулся и съехав по мху вниз, тяжело покачнулся, да плюхнувшись спиной на воду, ушел в окошко с головой. Однако стоило лишь воде сомкнуться над ним, как он торопливо вынырнув, поплыл к небольшому островку. Взобравшись на него, юноша почувствовал себя совершенно мокрым. Вода текла с волос, с одежи, он струилась из мешка. Слегка отдышавшись сын правителя принялся разуваться, а снявши сапоги, вылил из них воду. И в этот момент он услышал дивный женский голос.

Голос запел восхитительную песню. Божественная мелодия летела сквозь неприглядные болотные просторы, как птица, неся на себе тепло и свет. Услышав песню, Керк сразу почувствовал легкость и радость, забыв о своих невзгодах. Обернувшись в поисках певуна, он увидел не далеко на кочке красивую, стройную, молодую девушку. Девушка была голая, полногрудая, с кожей тела отливающей болотным цветом, с длинными, распущенными, зелеными волосами и большими зелеными глазами. Вместо ног у девушки был рыбий хвост. «Купалка!» – догадался сын правителя, и поспешно натянув сапоги, поднялся, чтобы шагать дальше. Юноша знал, что песни купалок обладают магической силой и могут свести с ума смертного. Керк слышал, что купалки – это жены болотника, встреча с которым могла быть последней в его жизни. Торопливо он подступил к краю островка и прощупал дно посохом. Сызнова надо было идти по воде, оно как посох значительно ушел вглубь трясины. Да только не