Трясясь в своем экипаже, Обри зловеще ухмылялся, довольный осенившей его идеей. Поймать дерзкого охотника в горах будет нелегко, поэтому он решил прибегнуть к услугам человека, способного уничтожить дерзкого метиса. Этого типа по фамилии Рейне, жестокого и безжалостного, а главное — продажного, Обри уже не раз использовал.

Велев кучеру отвезти его на пристань, Дюбуа погрузился в малоприятные воспоминания, которые разбудил Доминик, внезапно ворвавшись в его жизнь и нарушив ее течение. Видно, сам сатана, послал к нему этого мерзавца. Обри много лет пытался забыть давнее потрясение от подлого предательства, но встреча с Домиником Бодлером разбередила старую рану. Восстановив в памяти те далекие события, он приказал себе отвлечься и, стиснув зубы, уставился в окно. Ему хотелось думать только о наслаждении, которое доставит ему расплата с Бодлером.

Но как ни старался Обри, видения из прошлого всплывали в его памяти. Они были столь ярки и мучительны, что доставляли ему страдания. Глухо чертыхнувшись, он прогнал воспоминания и попытался сосредоточиться на настоящем. Доминик Бодлер не заслуживает пощады! Ему придется заплатить жизнью за похищение Розалин и шантаж.

Наскоро собрав все необходимое и отдав распоряжения слугам, Доминик умчался с Розалин в ночную тьму. Едва стих стук копыт, как Мосли протянул руку за выигрышем. Чадуэлл поворчал, но опустил ему в ладонь золотой.

Мосли удивленно вскинул брови, увидев, что получил только половину заклада.

— Мы спорили на вдвое большую сумму! Или ты забыл?

— Верно. Доминик увез свою бешеную красотку, но пока на ней не женился, — посетовал Чадуэлл. — И покуда не станет точно известно, что он собирается сделать ее своей женой, я не расстанусь со второй монетой.

— Тогда береги ее, приятель! — посоветовал Мосли. — Лично я не сомневаюсь, что хозяин уже завяз по уши. Почему он не мог оставить ее в Сент-Луисе и вернуться в горы? Нет, он встретил свою суженую, только пока этого не осознал.

Мосли повез в усадьбу Рабле записку Доминика для Ленор. Чадуэлл вернулся в дом и стал размышлять над предсказанием приятеля. Ему не верилось, что хозяин женится на этой черноволосой бесовке. Доминик вообще никогда не свяжется ни с одной бабой! Мосли придется отдать ему золотой, когда Розалин вернется в Сент-Луис одна. Можно не пустить Доминика в горы, но чтобы он сам от них отказался — такому не бывать. Этот парень не создан для цивилизованного мира, он по природе вечный скиталец. Любовь к Скалистым горам и приключениям непременно победит. Со временем он поймет, что жизнь среди суровой природы не для женщины, даже такой свободолюбивой и отчаянной, как Розалин Дюбуа.

Нет, подумал Чадуэлл, десять долларов останутся при нем. Рано или поздно Доминик одумается и отошлет Розалин в Сент-Луис, — там для нее самое подходящее место.

Прочитав записку Доминика, Ленор усмехнулась, аккуратно сложила и сунула ее в рукав. Все, что ни делается, — к лучшему, рассудила она, вставая с кресла, чтобы размять ноги. Притворившись больной, она помогла знакомству внучки с надежным мужчиной, который сможет держать эту чертовку в руках. Все переживания Ленор относительно понапрасну затраченных усилий развеялись. Теперь, получив записку от Доминика, она не сомневалась, что ее мечта рано или поздно исполнится. Розалин находится под присмотром и защитой верного человека. Пусть Обри рвет и мечет, ему не удастся победить Доминика. А переживания зятю даже полезны: по крайней мере он волнуется о судьбе дочери после многих лет полного равнодушия к ней.

Ленор понимала, что поступила скверно с внучкой, прилгнув к лжи. Но сердце подсказывало, что единственным способом повлиять на Розалин, кроме как усесться в инвалидную коляску, придав лицу с помощью пудры смертельную бледность и ежеминутно содрогаясь от кашля, у нее не было. Только так Ленор заставила внучку плясать под ее дудку.

— Будь у меня возможность обойтись без обмана, — пробормотала старуха, — я бы, разумеется, ею воспользовалась. Но в данном случае все средства хороши! Мне не в чем себя упрекнуть!

С довольной улыбкой она улеглась в постель и тотчас заснула.

Доминик окинул взглядом скалистое плато, отделяющее их с Розалин от цивилизованного мира, и озабоченно нахмурился. Здесь, где он чувствовал себя как дома, можно было перевести дух, но ненадолго: голубые глаза девушки горели угрозой и ненавистью.

Он не развязал Розалин и не освободил ей рот от кляпа, когда пытался объяснить, почему написал Обри записку. В знак протеста Розалин яростно мотала головой и нечленораздельно мычала, проклиная его. Он предпочел, чтобы она молчала, в противном случае на ее крики сбежалась бы толпа, и тогда им вряд ли удалось бы покинуть Сент-Луис.

Трое суток Доминик пробирался вдоль реки Платт во главе небольшого каравана лошадей, навьюченных припасами. На протяжении всего пути девушка оставалась связанной. Доминик ждал, когда она успокоится. Вскоре Розалин прекратила бормотать угрозы в его адрес. Но он все равно затыкал ей рот, быстренько покормив на коротких привалах.

Теперь Розалин угрюмо молчала, и Доминику казалось, что он совсем один здесь, в глуши. Утешало лишь то, что в пути пока не случилось никаких чрезвычайных происшествий. Тропинка шла берегом реки, среди зарослей тростника. Доминик понимал, как Розалин страдает от того, что ее руки привязаны к луке седла, а ноги — к стременам. Но ему нужно было попасть в избушку в горах до наступления холодов. И гоняться за этой чертовкой по холмам не входило в его планы. Девчонка, разумеется, попытается бежать при первой возможности.

Розалин устроилась в седле поудобнее и с ненавистью смотрела в спину едущего впереди мужчины. Они все больше удалялись от мира, углубляясь в заросли. И Розалин заметила, что все чаще думает о своем мучителе, как о Ястребе, а не о Доминике Бодлере. Возможно, так ей было легче забыть щеголя в шелках и бархате. Он умер для Розалин, как только она на рассвете покинула Сент-Луис. Наглец с изумрудными глазами, который ее соблазнил, а потом предал, исчез. Теперь ей предстояло общаться с всесильным сыном Скалистых гор.

Одежда из оленьей кожи сидела на Ястребе как влитая, подчеркивая его недюжинную силу. Бахрома куртки трепетала при малейшем движении. Шапка из енота была надвинута на лоб, мягкие сапоги обтягивали нога до колен. Талию стягивал широкий кожаный пояс с подвешенными к нему двумя пистолетами и тесаком, — Розалин не задумываясь пустила бы их в ход и рассчиталась с мерзавцем. Грудь похитителя была крест-накрест перехвачена патронташами, В них хранилось все необходимое для стрельбы. Ружье ручной сборки злодей приторочил к седлу. Судя по всему, Ястреб им дорожил: из него можно было уложить медведя или бизона.

Розалин с наслаждением опробовала бы эту штуковину, сразив из нее несносного метиса, и ни на миг не пожалела бы о содеянном.

Внезапно Ястреб остановил лошадь, обернулся и пристально посмотрел на девушку. Ее волосы разметались черной гривой по плечам, платье пришло в полную негодность. Резонно рассудив, что по крайней мере в округе на пятьдесят миль нет ни души, Ястреб вытащил у пленницы кляп, разумеется, он услышал именно то, что ожидал: