— Станет ли?

— Помнишь стих Роберта Рождественского? Мне он очень нравятся! Называется «Будь, пожалуйста, послабее»

Будь, пожалуйста,

послабее.

Будь,

пожалуйста.

И тогда подарю тебе я

чудо

запросто.

И тогда я вымахну -

вырасту,

стану особенным.

Из горящего дома вынесу

тебя,

сонную.

Я решусь на все неизвестное,

на все безрассудное -

в море брошусь,

густое,

зловещее,

и спасу тебя!..

Это будет сердцем велено мне,

сердцем

велено…

Но ведь ты же

сильнее меня,

сильней

и уверенней!

Ты сама

готова спасти других

от уныния тяжкого,

ты сама не боишься

ни свиста пурги,

ни огня хрустящего.

Не заблудишься,

не утонешь,

зла

не накопишь

Не заплачешь

и не застонешь,

если захочешь.

Станешь плавной

и станешь ветреной,

если захочешь…

Мне с тобою -

такой уверенной -

трудно

очень.

Хоть нарочно,

хоть на мгновенье -

я прошу,

робея,-

помоги мне

в себя поверить,

стань

слабее.

— Он сочинил его еще в тысяча девятсот шестьдесят втором году, но это правда на все времена. Иногда все, что нужно женщине — быть послабее. И тогда у мужчины вырастут крылья.

Мой телефон пиликнул ответом от Димы.

«Хорошо. Будь готова к семи, я заеду»

И даже смайлик сердечко, который я тьму лет не видела!

— Вань, он мне даже сердечко поставил! — поделилась я поражающим фактом вслух.

— Это отлично! А то знаю я вас, женатиков! Одни сухие списки покупок в сообщениях друг другу. Давай, сей семена в благодатную почву дальше! Теперь только ласковые обращения в сообщениях. Он не сразу, но подтянется!

— Со скрипом шестеренок? — засмеялась я.

— Возможно.

«Хорошо, милый» — написала в ответ.

— А сердечко? — вопроси Ваня, будто это я его обделила.

И я добавила сердечко.

— Вот так-то! Молодец! Теперь ни одного сообщения без уменьшительно-ласкательных.

— Даже когда ругаемся?

— А ты знаешь как виртуозно можно ругаться ласковыми словами? У меня одна клиентка просто мастак в этом! Глава 39

В семь вечера я была готова и нервничала, как девчонка. А муж опаздывал.

Пять минут, десять, двадцать.

Я нетерпеливо набрала номер, вслушиваясь в гудки. Не отвечает!

Да что случилось? В голову сразу стали лезть дурацкие мысли, которые я отшвыривала от себя, но они упрямо приползали обратно, словно червяки.

Наконец мой телефон зазвонил, и Дима возбужденно сказал:

— Спускайся, я внизу!

Через минуту я села в машину к супругу и обеспокоенно улыбнулась:

— У тебя все в порядке? Я переживала за тебя?

Взгляд Дима забегал, и я удивленно моргнула. Что-то не так. Неловкость так и повисла в воздухе.

— Я помогал… коллеге…

— А почему не ответил? Я беспокоилась… — осторожно спросила я, чувствуя, как встаю внутренне на дыбы от одного слова «коллега»

Уж не женского ли пола?

— Ты великолепно выглядишь! — повернулся ко мне Дима, и я уставилась на его плечо.

Точнее, на черный след размазанной туши на белой рубашке.

Время словно остановилось, а я перестала дышать. В голове промелькнули тысячи вариантов поведения, реакции, но все они уперлись в глухую растерянность и вопрос:

— Это что такое? — я ткнула пальцем в безобразное пятно.

Я знаю, кто это оставил! К гадалке не ходи!

Дима с ужасом посмотрел на свое плечо и ругнулся сквозь зубы:

— Вот черт! Измазала все-таки!

Я молча смотрела за сменой выражение на лице своего мужчины, боясь до дрожи увидеть то, что не пережила бы.

Дима достал пачку влажных салфеток из бардачка и остервенело стал затирать пятно.

— Что это, Дим? — глухо переспросила я.

— Прости, что ты увидела. Не хотел тебе говорить. Просто одна коллега попала в беду и я подвернулся под руку. Она так рыдала, что я не знал, что делать.

— На твоем плече рыдала? — сипло спросила я, чувствуя в горле комок.

Руки сжались в кулаки, ногти впились в кожу. Первым желанием было послать все лесом и сбежать, вторым — устроить дикий скандал, третьим — показать блондинке свой хук слева.

Выдыхай, Надя! Выдыхай! Послушай, что он тебе скажет! Ваня же предупреждал о массированной атаке.

— Да. Я сам не ожидал. Она как начала в голос рыдать, что потеряла сумку со всеми документами, да еще чуть сознание не потеряла. Зацепилась за меня падая, хорошо, что ее поймать успели.

Я внимательно смотрела, с каким недовольством и раздражением он вытирал с рубашки пятно. Выходило плохо — напоминание темнело на белоснежной ткани, раздражая и меня, и его.

— М-м-м, — промычала я, плотно сжимая губы. Я знала, что если разомкну, то разнесу все к чертям собачьим. Только процедила: — Поэтому ты так задержался?

— Она попросила ее подвезти до дома, так как у нее не осталось ни копейки, — нахмурился Дима. Насколько я его знала, то сейчас можно было сказать, что его эта ситуация ничуть не радовала. Но я боялась верить своим глазам — ведь мог и обмануть.

— Заказал бы ей такси, потом бы отдала. Или сделал джентльменский жест неслыханной щедрости… — я изо всех сил старалась не скатиться в скандал. Боже, как же это было трудно!

— Я так и сделал, но он тогда уткнулась в меня в рыданиях, размазывая сопли по лицу, и сказала, что лучше заночует на работе, чем поедет на общественном транспорте. И попросила подвезти, — супруг сделал паузу, обеспокоено заглядывая мне в глаза. — Я не смог отказать, но сразу сказал, что спешу на свидание с женой.