Голос Камаля прервался.

– Я понимаю, – прошептал Раэн. – Понимаю, малыш.

– Правда? – Камаль уткнулся ему в плечо и заговорил едва разборчиво: – Раэн, я же никогда ничего такого не ждал. Фарис – он чистый, правильный… Да мне просто рядом с ним в трактире посидеть – и то за счастье было. Я же все понимаю! А Сейлем как будто удила закусил! Честное слово, я не за подарки согласился! Просто чтобы он отстал! А он… – Камаль всхлипнул и сказал пугающе ровно: – Он со мной побаловался, а на следующий день сказал парням, что я грязная дрянь. Что я сам упрашивал, чтобы он меня по-всякому… Что ему теперь противно даже видеть меня… Он… Он при Фарисе это все!

– И что Фарис? – бесстрастно уточнил Раэн.

– Фарис ему рожу разбил, – снова всхлипнул Камаль. – Тоже при всех, одним ударом. И сказал, что рот Сейлема грязнее, чем мой, что бы я им ни делал. И ушел… Раэн, если нужно, я все сделаю, слышишь? Все из Касима вытряхну, уговорю меня домой позвать… Он глупый и на удовольствия жадный, он согласится. Да я даже под Сейлема снова лягу, если надо будет, но… Ты только Фарису скажи, что я не сам этого хотел…

– Я скажу, – пообещал Раэн, крепко прижимая его к себе. – Обещаю.

Заодно ему очень многое хотелось сказать остальным людям долины, тоже чистым и правильным, но совсем иначе, не как Фарис ир-Джейхан. Тем порядочным людям, что так легко сбрасывали с себя грехи, перекладывая их на других. На миг Раэну даже показалось, что стоит вернуться в Харузу, прихватив с собой этих двоих, а Игру оставить ей самой, никак не вмешиваясь. Нисталь заслужил получить то, что с ним могло произойти. Но потом он вспомнил мальчишку, что провалился в ручей, семью самого Фариса, еще десятки и сотни людей, которые, возможно, заслуживали спасения… И признал перед самим собой, что никуда не уедет.

Камаль отстранился от него, бледно улыбнулся и попросил:

– Ты иди, ладно? А я прямо сегодня в трактир схожу. Сейлем там каждый вечер своих дружков поит.

– Прости, – уронил Раэн, чувствуя себя редкостной сволочью.

Если бы имелся другой путь… Но он не может вмешаться в Игру настолько, чтобы отловить Касима ир-Саттаха, вывернуть его разум наизнанку и потребовать эту проклятую во всех смыслах пряжку. Напрямую – просто не имеет права. Только через других игроков, среди которых теперь оказался и Камаль. В Игре каждый должен делать собственный выбор, занимая ту или иную сторону. А Хранителю позволено подталкивать фигуры, но не самому быть одной из них.

– Ради Фариса, – кивнул Камаль и снова едва заметно, однако очень зло улыбнулся. – И ради Сейлема – тоже.

Раэн взял его ладонь, прижал к губам, потом виновато потерся о нее щекой. И вышел, едва вспомнив, что на обратном пути тоже надо прикрыться мороком. Дома его ждал Фарис, а до новолуния оставалось чуть больше недели.

* * *

Место в караване, идущем через Салмину, нашлось довольно быстро. И как не найтись, если просьба об этом пришла из храма, жрецам которого в Аккаме никто не отказывает. Почтенный караван-даш огладил холеную бородку, задумчиво посмотрел на Халида и с должной учтивостью поинтересовался, чего желает уважаемый путник. Будет ли он ехать верхом среди остальных конных или нужно место в повозке? На последних словах он тонко улыбнулся, показывая, каким странным считает это предложение мужчине и воину, но мало ли…

Халид уже хотел ответить улыбкой и словами, что повозка не требуется, но тут его отвлекли. Прямо за стенами шатра кто-то заорал с халисунским выговором:

– Куда претесь, отродья плешивой кобылицы, покрытой шакалом? Вон туда мешки неси да клади под навес! Эй, ты, с рыжим верблюдом, не видишь разве, что стойло правее? Клянусь бесконечными песками Ур-Магали, никогда еще не собирал наш почтенный хозяин такое отребье, возомнившее себя караванщиками!

Сердце Халида пропустило один удар, а потом забилось чаще. В глазах тоже потемнело, но всего на один миг, никак не больше, так что лицо наверняка не дрогнуло, хотя где-то внутри разума Халида взвыла смертоносная песчаная буря.

– А охранники тебе не требуются, почтенный? – спросил Халид, не позволяя биению сердца отразиться в голосе.

– Охранники?

Густые широкие брови караван-даша взлетели к самому краю красного платка, расшитого золотыми нитями, чтобы блестел на солнце и был виден издалека.

Он еще раз внимательно оглядел Халида, задержавшись взглядом на дорогих дарнашских сапогах, серебряном поясе, куртке с подбивкой из кольчужных колец и, главное, на рукояти Ласточки. Эх, если бы знать заранее, Халид обмотал бы ее кожаной лентой. Но даже так наметанному взгляду караван-даша было видно, что у путника нет нужды в деньгах. Халид понимал, что, приди он сам по себе, уважаемый Рудаз ир-Салах наверняка отказал бы. В караванную охрану не берут кого попало, человек должен иметь надежное поручительство. Однако поручительство у него как раз было, пусть и не такое, как требовалось, но веское.

– Я умею вьючить верблюдов и ходить за конями, – негромко и размеренно уронил Халид. – Знаю караванные порядки, от меня не будет беспокойства и раздора. За твой хлеб и воду отплачу послушанием, за твой товар порукой станет моя кровь.

Брови караван-даша опустились, а глаза сузились в щелки. Ир-Салах услышал слова столь же древние, как сами караванные тропы, и теперь не мог просто вежливо ускользнуть от вопроса, прикрывшись непониманием. На правильно предложенную службу отвечать тоже следует правильно, и неважно, отказ это будет или согласие.

– Охранники мне нужны, – снова огладив бороду, задумчиво признал ир-Салах. – А почтеннейшие жрецы поручились, что ты достойный человек. Но путь от Аккама до Салмины – это не Пески, даже не Степь. Дорога спокойная, охране работы немного. Поэтому джандаров я буду набирать в Приграничье, а ты, уважаемый, покинешь нас куда раньше.

– Покину, – согласился Халид. – Но и лишним в дороге не стану. Я сказал, а ты услышал. Если откажешь, заплачу за место, как и договаривались, кошель у меня не пустой.

– Вот это меня и смущает, – виновато развел руками караван-баши. – Не прими за обиду, уважаемый Халид, но я старый человек и не люблю того, чего не понимаю. Ты знаешь нужные слова и держишься, как истинный сокол каравана, – польстил он Халиду, назвав его почетным прозвищем самых умелых и дорогих охранников. – Но ты не из тех, кто продает саблю за место под телегой и миску похлебки. И ладно бы еще нанимался вести караван через Пески, мало ли зачем тебе нужно их пересечь. Но к чему такому воину крутить хвосты моим ишакам и собирать навоз для вечернего костра, если эту дюжину дней ты можешь ехать в довольстве и спокойствии? А ты, уважаемый Халид, глядишь так, словно сам готов заплатить за право побыть моим джандаром…

Он улыбнулся с подкупающей хитринкой, от прищуренных глаз разбежались лучики добродушных морщинок, но взгляд остался холодным и цепким. Халид отогнал желание развернуться и попросту уйти. Караван двинется в путь только завтрашним утром, за это время он успеет найти того, кто кричал под стенами шатра. И найти, и сделать то, что должно. И, кстати, место в караване тоже терять не обязательно! Да, следовало так и поступить. Зачем его понесло в ненужные и очень опасные игры?