— Постой, я сейчас свет включу, — сказала она и щелкнула выключателем. Но свет почему-то не загорелся.

Катька пощелкала несколько раз, но коридор оставался темным.

— Что-то с лампочкой, — сказал Ромка, а за дверью послышались недовольные возгласы.

Оказалось, темно было во всем доме.

— Мам, что, опять свет отключили? — спросила Катька.

— Как водится, — с глубокой досадой ответила Александра Юрьевна.

Юрий Евгеньевич громыхнул креслом.

— Я же фильм ждал! Ну, прям как назло.

А Катькина мама сказала:

— У нас это случается часто, чуть ли не каждую неделю.

— И именно тогда, когда по телевизору что-нибудь хорошее показывают, — добавил Юрий Евгеньевич.

— И что теперь делать? — спросил у Катьки Ромка. — У вас только радиотелефон? Обычного нет?

— Нет. Но поговорить с Олежкой можно по мобильному.

— Может быть, позвонить диспетчеру? — спросила Валерия Михайловна.

Александра Юрьевна махнула рукой.

— И без нас уже позвонили! У вас в Москве свет, что ли, никогда не отключают?

— Ну почему, бывает. Но редко. А долго ждать?

— А это когда как. Может, и до утра.

— Надо свечку взять, — сказала Катька.

— Эй, мою не забирай, — прикрикнула на дочь Александра Юрьевна. — Мне надо посуду перемыть, а то еще и воду отключат, у нас это тоже водится. А свечку возьмите в столе на кухне. Можете ее в банку поставить или на блюдечко. Опять фонарик куда-то подевался.

— Катька, у нас же свой подсвечник есть, — напомнила Лешка. — Он у Ромки в сумке.

— Вот и сгодился, — обрадовался Ромка. — Не зря, выходит, я на вашем чердаке своими штанами пыль вытирал. Лешка, где моя сумка?

— Да здесь где-то. Вот.

— Ну так достань.

Лешка открыла необъятную Ромкину сумку, вынула из нее подсвечник и протянула брату.

— Ну и тяжесть! И как ты его таскал?

— Ты что! Он же легонький. Давай сюда. Катька, тащи свечку.

Ромка взвесил в руке подсвечник и удивился.

— А чего это он и в самом деле такой тяжелый? Что это с ним? Катька, ты принесешь наконец свечку?

— Да вот же она. — Девчонка подожгла фитиль. Неверное пламя осветило комнату, по стенам заплясали таинственные тени. — На, бери.

— Подержи пока сама. — Ромка оглядел подсвечник и перевернул его. — Ага, вот и «П», и черточка, и «к».

Он провел пальцем по днищу, но отверстия в нем не обнаружил. Оно оказалось чем-то залитым. Почему? Кто это сделал? И когда?

— Лешка, возьми у Катьки свечку. А ты, Катька, тащи мне какую-нибудь ковырялку.

— Какую? Нож?

— Нож. Длинный. А лучше… Спицы у вас есть?

— Есть.

— Неси одну.

Катька принесла спицу, и Ромка принялся ковырять подсвечник изнутри.

— Кто-то свечку жег и сюда лил, — бормотал он, выковыривая стеарин.

Вскоре спица уперлась во что-то твердое. Ромка перевернул подсвечник, и вдруг на пол с характерным звоном посыпались… монеты. Ромка нагнулся, поднял одну, поднес к глазам и от потрясения утратил дар речи.

Лешка с Катькой тоже схватили по монетке.

— Двуглавый орел, профиль Николая Второго… — Лешка чуть не уронила свечку. — Это же…

Ромка быстро пришел в себя.

— Лешка, Катька! Это наш клад, — громким шепотом сказал он. Прямо по Мэрфи: «Находишь всегда то, что не искал». Класс! Только я ничего не понимаю. Как он здесь оказался?

Лешка взяла у него полегчавший подсвечник, и вдруг ее осенило.

— А помнишь, ты его из сумки достал и поставил рядом с таким же, который на сцене был? А потом убежал, а про него забыл. А я схватила. Но, значит, не тот, а другой, из реквизита.

Ромка захохотал.

— Значит, этот ваш вампир по имени Саша или кто он там, требовал от нас не горшок, а подсвечник. А мы ему плошку с землей и консервной банкой подсунули. Такое нарочно не придумаешь.

— Вам смешно, — вдруг всхлипнула Катька. — А со мной что будет? Если бы вы только видели, какой он страшный! Я даже спать боюсь ложиться. Да еще в такой темноте!

— Погоди, — сказал Ромка. — Марина же сказала, что она машину узнала. Значит, одна зацепка у нас уже есть. Завтра встанем пораньше и ей позвоним. А пока запремся и будем клад охранять. И тебя заодно. Но бояться глупо. Мы же здесь не одни. Наши мамы, не считая твоего отца, его с землей сравняют, если он сюда ночью явится.

Катька снова успокоилась. Вскоре дали свет, и Ромка спрятал в сумку подсвечник. Потом сходил на кухню, выпросил у Александры Юрьевны пустую железную банку от чая «Ахмад» и высыпал в нее червонцы. Банку он тоже положил в сумку. А сумку поставил под свой диван и прикрыл сверху пледом.

Ночь всем троим показалась бесконечной. Ромка часто вскакивал и, гремя монетами, проверял содержимое банки. Катька не вставала, но то и дело вздыхала и стонала. Однако под утро, когда солнечный лучик пробился из занавески и попал ей в глаз, она посмотрела на окно и обрадовалась новому дню. Все ее страхи куда-то делись. А Лешка долго перебирала по памяти всех известных ей актеров театра и все пыталась понять, кто же из них украл клад и перепугал ее подругу. Но так и не пришла ни к какому выводу.

Поднялись все рано. Ромка решил Марине не звонить, а отправиться к ней без звонка. Ведь клад по телефону не показать, а ему хотелось ошеломить девушку невероятным известием.

Марина уже была на ногах. Судя по всему, она тоже плохо спала: под глазами залегли темные тени, но они ее не портили, а делали еще более привлекательной и загадочной.

Девушка провела их в свою комнату. Там посередине стояла раскрытая сумка.

— Собираюсь потихоньку, — пояснила она. — Чай будете?

— Спасибо, мы пили, — ответил Ромка и поставил свою сумку рядом с ее. Со скрежетом раздвинул «молнию», достал банку и загремел монетами.

— Что у тебя там? — спросила Марина.

— Клад, — с ледяным спокойствием сказал Ромка. — Хотите посмотреть?

Он открыл банку, и золотые монеты рассыпались по ковру.

Марина присела, подняла несколько червонцев.

— Откуда они у вас?!

— Случайно. Но мы этого не знали. К счастью. Иначе из-за Катьки отдали бы «вампиру» их, а не горшок с консервной банкой.

— А поподробней нельзя?

Перебивая друг друга, друзья рассказали ей, как вечером у них отключили свет, как Лешка принесла подсвечник, а он оказался слишком тяжелым, и они поняли, что она перепутала его с театральным.