Предполагаю, что эта сдержанность как-то связана с происшествием в парке. Потому что на четвертые сутки, а именно вчера вечером, босс окликнул меня из кабинета, когда я проходила мимо по коридору, и поинтересовался:

— Как настроение? Я смотрю, ты улыбаешься, веселая такая идёшь…

— Да просто Костик меня рассмешил. Он разрешил Настюше на своем лбу цветочек нарисовать, представляете?.. Она из него прямо веревки вьет.

— Я рад, что тебе хорошо. Думал, после нападения тебя кошмары замучают. Ты ведь девушка чувствительная.

— Все нормально, Артём Александрович.

— Ну просил же. Зови меня по имени.

— Я… попробую как-нибудь. Позже.

И вот сегодня утром я снова вижу его. Только не в кабинете, а на крыльце дома. Рядом никого. Костя завис в игровой комнате с новым набором магнитных паззлов, Настя в садике, а домработница по обыкновению тиха и безмолвна, словно привидение.

Царевичев стоит с таким скучающим видом, словно поджидает меня уже давно.

— Артём Александрович, вы ещё дома? — удивляюсь я. — В это время вы уже на работе.

— Задержался немного.

— А… ну, хорошего вам дня!

Я пытаюсь прошмыгнуть мимо, но босс молниеносно ловит меня за руку. Сильные пальцы обжигают мое запястье крепкой, но вместе с тем удивительно бережной хваткой. Я замираю, как мышь, которую вдруг накрыл когтистой лапой ленивый кот.

— Не убегай, Катя.

Бархатный голос Царевичева так близко, что его теплое дыхание я чувствую на своей шее. Даже сквозь распущенные волосы.

— Посмотри на меня.

Я знаю, чувствую, что не надо этого делать, но всё равно поворачиваю голову, как под гипнозом. И единственное, на что у меня хватает силы воли, это сказать:

— Мне надо идти к Косте.

— Какая же ты красивая… — говорит Царевичев, будто не слыша меня. — Такая чистая… невинная. Если ангелы существуют, то они точно похожи на тебя. А знаешь почему?

— Почему? — против воли спрашиваю я, потому что не могу не спросить. Его медовые глаза завораживают меня. Заставляют тонуть в своей глубине.

— Потому что ты такая же строгая и недоступная…

Босс притягивает меня за руку ещё ближе, в зону своего доступа, как бы противореча своим словам. Пальцами свободной руки нежно проводит по моей щеке… спускается к губам… и останавливается.

— Ты действительно никогда не целовалась? — тягучим низким голосом спрашивает он.

У меня в животе становится как-то болезненно… сладко. Там словно из ниоткуда образовался нервный узел и ноет на одной безумно приятной дрожащей ноте.

— Никогда, — шепчу я.

— Это ненадолго.

В его тоне и взгляде — обещание, от которого у меня кружится голова. Не могу ничего сказать в ответ от смятения, переполняющего мысли.

— Артём Александрович! — далеко-далеко, будто из соседнего измерения, зовёт охранник. — Батянин звонит! Вы телефон в машине оставили.

Не сказав больше ни слова, мой босс выпускает меня и молча уходит. Я остаюсь на месте с бешено бьющимся сердцем.

Весь день провожу как на иголках. Гуляю с Костей, помогаю собирать паззлы, ужинаю вместе с ним и вернувшейся из садика сестрёнкой, потом укладываю малышей спать в детской.

Царевичев возвращается поздно, уже после девяти. К тому времени от нервного напряжения меня уже изрядно потряхивает. За день я много чего успела осмыслить и остановилась на здравом решении избегать босса по-максимуму.

Так что, едва услышав в холле его шаги, я опрометью бросаюсь по лестнице на второй этаж, где расположены гостевые спальни. Бежать стараюсь тихо, и это мне почти удается, благодаря наличию на ногах лишь тонких носочков.

Верхняя ступенька лестницы выдает побег лёгким предательским скрипом.

— Катя? — окликает снизу Царевичев.

Я молча и старательно крадусь по коридору второго этажа прочь. Может, если ему не отвечать, он решит, что ему почудилось, и уйдет к себе в кабинет, как обычно?

Но нет. Слышно, как тяжёлые шаги босса начали подниматься наверх. И с каждой секундой они все ближе.

Я катастрофически не успеваю добежать до своей гостевой спальни. Если это сделать сейчас, то шума будет слишком много. Зато рядом есть приоткрытая дверь в домашний спортзал.

Долго не думая, ныряю туда и на цыпочках забегаю под прикрытие гигантской стопки спортивных прямоугольных матов. Они стоят слева от входа, и прямо за ними я вижу ещё один выход. Может, попытаться пройти через него? Есть шанс остаться незамеченной и избежать опасной встречи с боссом.

Что ж, попытка не пытка.

Я аккуратно поворачиваю ручку, тяну дверь на себя… и упираюсь в широкую твердую грудь под прикрытием полурасстегнутой рубашки без галстука.

Мои плечи обжигает прикосновение мужских ладоней.

— Поймал, — тихо говорит Царевичев.

Я инстинктивно отступаю назад и натыкаюсь на препятствие из груды матов. Дергаюсь в другую сторону, но там стена. Босс прижимает меня к ней спиной, и его медовые глаза горят в полумраке, словно у хищного зверя. У меня мурашки ползут по коже.

— Моя, — шепчет он. — Не убежишь.

И накрывает мои губы горячим жадным поцелуем.

Все моё тело от макушки до пят прошивает таким сладким током, что я на стонущем выдохе прогибаюсь в пояснице.

Господи, он целует меня… Он меня целует!

Дрожу на грани обморока. Сознание туманится и расплывается. Ощущения умопомрачительные…

Царевичев окружает меня со всех сторон. Его пальцы глубоко зарываются в мои волосы, а тело прижимает к стене так плотно, что нет ни единой возможности вывернуться. Наше дыхание смешивается воедино… и мне кажется, будто в жилах струится не кровь, а расплавленная лава.

Ощущение времени теряется напрочь.

Я не понимаю, не осознаю, как долго босс терзает мои губы в бесконечном поцелуе. Мне не хочется, чтобы он прекращал. Наоборот, внутренняя жажда близости только усиливается, как в сказке про заколдованный источник, из которого невозможно напиться.

— Катя… — шепчет он, оторвавшись от моих распухших губ. — Девочка моя… такая нежная…

Его рука скользит от моих волос вниз по шее и останавливается на груди. Я вздрагиваю, как от ожога, ощутив шокирующе откровенное прикосновение. Это для меня слишком много. Слишком рано. Только не сейчас… Я не готова!

В голове как-то резко проясняется.

— Пусти… те! — я с усилием отталкиваю Царевичева и вырываюсь из его объятий.

Он может меня удержать, если применит силу. Может. Легче лёгкого, проще простого. Но не делает этого. Просто разжимает руки и тяжёлым голодным взглядом следит, как я нервно поправляю растрепанные волосы.