— А как мы встречали Новый год! Там было все прекрасно! На столе было золото!

— А какой ты был малый, Маколле, в жилете, с цветами и в парике, — сказала Онорина.

— Ваша невестка будет рада ваг увидеть, — заверила его мадемуазель Бургуа.

— Что ты мне принес с гор? — спросил Кариллон.

— Медведя, дедушка. Я убил его вчера на берегу озера Сен-Поль. Он внизу, на берегу. Мои горцы его разделывают. Скоро вы сможете сварить медвежатину в котле-и отведать жирных ночек, как в добрые старые времена.

— Кроме Кариллона, никто не, называет меня парнем, — объяснил Маколле, повернувшись к Анжелике. — Да я и был таким, когда он впервые повел меня на охоту к ирокезам. У него уже была тогда борода. Когда я начинал самостоятельный путь, он выглядел все таким же. А я для него всегда парень, хотя он выглядит моложе меня. Мне скоро исполнится шестьдесят лет, а я скальпирован и лишился передних зубов. У меня их выдрали ирокезы, чтобы сделать амулет. Но вообще-то я не очень стар. Не верите-спросите, у дам.

Люди, перекликаясь друг с другом, пошли к реке Сегеней, чтобы полюбоваться трофеями Маколле.

— Вы видели скобяные товары старины Элуа? Какая добыча! И где он раздобыл деньги для такого товара? Неудивительно, что этот шалопай сможет купить самые лучшие шкуры.

— И епископ не сможет ничего сказать, — шепнул гордо Маколле. — Я и сам малость спекулировал водкой у дикарей, которой снабжался из магазинов Жоффрея де Пейрака в Кеннебеке.

— А не ухаживал ли он за дикарками? опросила Бургуа Анжелику.

— Никогда. Я вижу, что вы его прекрасно знаете. Однажды наши наемники заявили, что был такой случай. Вы ведь знаете, что мы навербовали плутов и мошенников. Они заявили, что Маколле отправился на поиски счастья к индианочкам в соседнее, селение. А больше такого с ним никогда не случалось.

— Бандит! — снисходительно сказала мать Бургуа.

Однажды утром маркиз Виль д'Эвре подошел к Анжелике с лукавым видом и отвел ее в сторону. Она была уверена, что он заведет речь о своих мехах или бочонках вина, которые уже сидели у нее в печенке. Но он обманул ее ожидания:

— Что случилось с графом де Варанжем?

У Анжелики сильнее забилось сердце… К счастью для Анжелики, преступление, ознаменовавшее их вступление на канадскую землю, совершенно вылетело у нее из памяти. Но ей понадобилась доля секунды, чтобы вспомнить ту драму и холодно выразить удивление:

— Что вы хотите этим сказать? Варанж?

Виль д'Эвре кольнул ее взглядом. Но она уже обрела свое хладнокровие, и, казалось, искренно не понимает, о чем идет речь.

— Да, вы что-то говорили мне о нем, кажется, а почему он вас интересует?

Анжелика насупила брови, как будто силясь вспомнить.

— Я уверен, что вы сказали, будто слышали о нем.

— От кого?

— Возможно, от герцогини.

— Я не помню точно. И я хотела бы узнать о нем. Мне следует сориентироваться, как вести себя в Квебеке.

— Вы больше не будете иметь дела с ним.

— Почему же?

— Потому что он исчез.

— Ах!

— Не так давно он отправился побродить по Тадуссаку, — шепнул маркиз, наклонившись к Анжелике. — Он плыл вниз по течению от Квебека на огромной барке со своим слугой. Он хотел понаблюдать за браконьерами и за торговлей спиртным. Но он так лавировал по реке, что казалось, что он кого-то ждет, Вы не можете мне сказать, кого?

— Я? Вы бредите!

Он поставил ее в трудное положение своим любопытством и инквизиторским тоном. Но она выдержала экзамен, слушая его равнодушно, и поколебала его подозрения. Маркиз отстранился от нее и, оглянувшись вокруг, пробормотал:

— Что же он мог здесь делать!

— Вы это узнаете, без сомнения, в Квебеке.

— Разве я его там найду? — упрямо спросил маркиз, устремив на нее такой взгляд, что Анжелика едва не потеряла равновесие.

— Почему Же нет?

— Потому что он исчез… — говорю я вам, — вместе со своим слугой.

— Черт возьми, да он уже, наверное, вернулся в Квебек со своей баркой и со своим слугой.

— Нет, потому что барку нашли.., пустой. — Он указал в сторону горизонта, на другой берег Сен-Лорана. — Там, в бухте Криоз-уа (Птичий Крик). Но от них никаких следов.

Анжелика сделала неопределенный жест.

— Меня, во всяком случае, это мало трогает?. Вы меня предупреждали, что он был нашим врагом. Хорошо и ч о, что мы его наверное встретим в Квебеке…А теперь, дорогой маркиз, что вы намерены делать этим утром? Я должна пойти по приглашению в дом священника.

— Как вы можете поддерживать знакомство с этим самогонщиком?

— Мне хочется помочь Аристиду улучшить его ром. У кюре заготовлены листья и недозрелые плоды дикой вишни. Они придают своеобразный вкус и делают безвредным напиток. Мы сейчас попробуем это. Как видите, мы и в Тадуссаке верны своим привычкам…

Виль д'Эвре колебался. Но вдруг он увидел Жоффрея де Пейрака, который возвращался на «Голдсборо», и решил присоединиться к нему. Кроме того, у него была идея, для осуществления которой наступил подходящий момент.

Он оставил Анжелику и побежал к шлюпке. Он сразу же заговорил с графом:

— Дорогой друг! Вот уже несколько дней меня занимает один вопрос. Я убедился, что на борту «Сен-Жан Баптиста» находится курьер мадемуазель Урдап.

Жоффрей де Пейрак смотрел с берега на Тадуссак. Поселок разворачивался, как картина, которую постепенно растягивали перед глазами, чтобы можно было полюбоваться ее просторами: от возвышенности у реки Сегеней до другого конца, где лес, казалось, плавал в воде. Можно было рассмотрен» определенный порядок в расположении домиков и хижин. Слева виднелся форт. Над ним развевался флаг с лилиями. В центре — церковь. Внизу портовые склады-магазины; большая ферма, обнесенная забором из серого камня, возвышалась на косогоре на фоне леса.

К ней-то и направлялась Анжелика. Он увидел, как проворно она шагает в сопровождении мадемуазель Бургуа и Жюльенны. За ними шел Куасси-Ба. До сих пор он не покидал судна, чтобы не напугать местных жителей своим видом. Когда же его представил Маколле, его товарищ по зимовке, он был радушно принят на берегу.

Гуськом шествовали девушки Короля с послушницами матушки Бургуа.

В этот день появился на берегу и Кантор со своей росомахой, что случалось редко.

Шлюпка отчалила, и удаляющийся поселок стал похож на забавного зверя. Казалось, большой блестящий ком готов скатиться, подпрыгивая, забавляясь испугом детей. В кристальном воздухе эхо разносило голоса женщин, смех детей.