И вот картинка меняется.

Теперь в комнате служанка. Плотненькая такая, улыбчивая, она наводит порядок… видно, что жившую тут даму ей не особенно жалко. Она даже прикидывает к себе какие-то драгоценности, примеряет… не ворует… или?!

Одно из колец она прячет за корсаж платья. Так надежнее, карманы и проверить могут, а в бюстгальтер не полезут. Наверное.

И добирается до зеркала.

Берет его в руки, вертит, крутит… пожимает плечами… безделушка! А где его футляр? Вот, лежит рядом, надо убрать безделушку, но не рождена такая женщина, что не посмотрит в зеркало. Даже если рядом есть большое. Даже если она что-то решила украсть.

И она смотрит.

В этот раз зеркалу требуется куда как меньше времени. Видимо, потому, что оно имеет дело не с магичкой. С обычным человеком, не слишком одаренным.

Одно движение… и служанка оседает у туалетного столика. А зеркало падает в приготовленный для него бархатный футляр – и тот закрывается.

Никто и не заподозрил неладное.

И картинка меняется снова.

В этот раз дама средних лет садится у зеркала. По-хозяйски, увесисто, даже грузно… столик протестующе скрипит, когда на него наваливаются объемной грудью, но у такой не забалуешь. Еще и руками опирается.

И несчастная мебель замолкает.

Лучше не бунтовать. А то вообще на помойку выкинут. Сломают и выкинут.

Дама перебирает безделушки, которых в этот раз подозрительно мало, морщится, кривит губы…

Вот она доходит до футляра и достает из него зеркало. Взгляд…

И музыка обрывается каким-то совершенно жутким аккордом. А Тони сползает с банкетки на пол.

Голова кружится – просто убийственно! Хоть бы кто догадался про нюхательные соли! О-оо-оо…

* * *

Сеньор Пенья и тан Фуэнтес действовали, не сговариваясь. Сначала они были откровенно удивлены. Когда девушка прошлась по комнате, словно лаская старую мебель.

Когда она присела перед клавесином.

И когда заиграла…

Вот тут побледнел уже тан Фуэнтес.

– Эту песню любила бабушка. Откуда она знает?

– Какую?

– Мой любимый, я твоя, я твоя, навсегда…

Сеньор Пенья пожал плечами, расписываясь в своем невежестве, и тан Фуэнтес взмахнул рукой. Не сильно, чтобы не встревожить Тони.

– Она очень старая, это еще бабушкиной молодости песня, сейчас ее почти никто и не знает…

– Понятно. Наверное, она… в трансе.

Тан Фуэнтес посмотрел удивленно.

– Вот… так?

– У нее по-разному проявляется, – пояснил сеньор Пенья. – И так, наверное, тоже.

Несколько минут.

Это Тони казалось, что прошли часы и часы. А на самом деле песня длилась всего несколько минут. А потом прозвучал какой-то жуткий аккорд – и девушка начала падать со стула.

Падать, словно подрубленная… сеньор Пенья успел первым. Реакция у него всяко была лучше, чем у тана Фуэнтеса.

– Тони! То есть… ритана Лассара!

– Воды, – слабо попросила Тони. – Мне дурно…

С этим недугом отлично умел справляться тан Фуэнтес. Нашлись мигом и нюхательные соли, и слуги примчались с горячим шоколадом, и просто шоколад принесли на тарелочке, наколотый, и всякие сладости…

После первого глотка Тони зажмурила глаза покрепче. А после второй чашки порозовела, отогрелась – и с хищным интересом пригляделась к сладостям.

Но про дело не забыла.

– Тан Фуэнтес, скажите, ваша бабушка ведь любила антиквариат?

– Да.

– Вот… если вы будете так любезны и дадите мне от туалетного столика футляр синего бархата, вот такого размера, – Тони показала на пальцах примерно локоть, – а в нем лежит зеркало в оправе из слоновой кости. Вот его. Только заглядывать в него не надо.

– Н-но…

Тан Фуэнтес был искренне удивлен.

Тони не подходила к столику! Да и не лежало там сейчас ничего! Он лично все сгреб в ящики столика! И футляр там точно был, просто мужчина его не открывал – зачем?

Но откуда об этом знает девушка?

Нет, не понять…

– Ритана Лассара…

– Именно в это зеркало смотрели женщины перед смертью, – уже совсем другим тоном сказала Тони. – Дайте его сюда, пожалуйста.

Тан Фуэнтес повиновался. Молча и безоговорочно. Поверил он сразу. Кое-какие способности ему от бабушки достались, и он отлично видел: Антония не врет. Ни на секунду.

Лучше дать ей эту гадость… действительно, бабушка регулярно что-то такое покупала. И даже хвасталась. Но в тот день…

Что же было в тот день?

Конечно!

Бабушка не могла ему ничего рассказать, потому что он был в отъезде! Это потом он узнал и о ее смерти, и о покупке… о покупке вообще от управляющего, просто увидел крупную сумму в расходах, когда проверял счета, и спросил.

Управляющий сказал про зеркало, но разве до безделушек было мужчине?

Тан Фуэнтес протянул девушке футляр, выкопав его из-под старых вееров, коробочек с косметикой и еще какой-то пакости, и замер рядом.

– Это… оно?

Тони усмехнулась.

Вот в другом состоянии она бы никогда не решилась так поступить. А сейчас – могла.

Когда бесшабашность кружила голову, когда сидела глубоко внутри сила Ла Муэрте… разве она боится смерти?

Смерти нет! Есть Ла Муэрте, а это нечто совсем другое. Не окончательное небытие, а новая дорога. Надо только сделать шаг.

Или – посмотреть в зеркало.

Тан Фуэнтес даже не оскорбился, когда Хосе Мануэль схватил его за руку и рванул к себе. Оттаскивая от некромантки.

Убирая от зеркала.

Чутьем старого травленого волка он понял, что эта безделушка смертельно опасна. И не хотел еще одной смерти. Опять же, а гонорар кто заплатит?

Тони? Ей грозит опасность?

А тут еще посмотреть надо, кто опаснее – девушка или безделушка. Вот сеньор Пенья поставил бы на девушку – и не прогадал.

Тони медленно вытащила зеркало – и сразу же развернула к себе стеклом. Пробежала пальцами по завиткам оправы. Прихотливым, изящным… ее вырезал настоящий мастер.

Злой мастер.

Вроде бы цветы.

Но вот мелькнули клыки.

Вот проскользнула среди цветов змея.

Вот и символы смерти…

И все это так искусно вплетено в рисунок, что и заметить-то не сразу удается.

А вот и само стекло. Его тоже делал искусный мастер. Оно так и притягивает взгляд, пальцы… да что же случилось?! Почему раньше оно спало и никого не убивало, а потом… вот так?!