– Санин как? Одобрил?

– Я молодой инвалид, – гордо ответил Петрозванов. – С поврежденным позвоночником. Для Санина я выбраковка. Ты сам давно его видел?

– В прошлом году.

– Говорят, очень изменился. Забурел со своим «Вараном». Придумал для ребят какие-то диковинные проверки на живучесть. Его теперь все боятся, даже свои.

– В чем же заключаются проверки?

– Никто не знает. Кто прошел, молчат в тряпочку. Может, зарок дали. А кто на подходе, трепещут… Да зачем мне к Санину? Мне в «Кентавре» хорошо. Прокантуюсь месячишко, другой, там видно будет… Знаешь, кто у нас главный?

– Кто?

– Яня Мендельсон. Помнишь, который расковырял алмазное дело, а его подвели под статью. Целый год на следствии прикидывался идиотом, пока не комиссовали. Гениальный человек. Я перед ним преклоняюсь. Его и дед уважает. С Мендельсоном шутки плохи. Он, пока прикидывался, на самом деле свихнулся. Да чего я рассказываю, ты лучше меня знаешь.

Да, Сидоркин знал. На раскрутке алмазного дела ему тоже изрядно досталось. Они тогда по оплошности замахнулись на святая святых, на собственность олигархов, среди которых было аж два члена правительства. Сидор-кину повезло, на предварительном следствии никто из фигурантов, и в первую голову сам Мендельсон, ни разу не упомянул его фамилию. Кстати, советник юстиции Мендельсон к их ведомству напрямую не принадлежал, выдвинулся по линии прокуратуры, но все равно крепкий оказался орешек, многие об него зубы обломали, пока не загнали за Можай. Но ведь за Можай, а не в могилу.

Отвлеклись на заказ: подошел Коляна Сивопал, который был в этом заведении человеком за все про все – официантом, и вышибалой, и частичным держателем акций. Обслуживал он лично далеко не всех, а по строгому выбору. У него был глаз-алмаз, он сразу определял рукопашников. Впрочем в «Затейнике Яше» меню небогатое – гамбургеры, шамбургеры, лямбургеры и – голос родины – курица в гриле. Но пивко подавали отменное, без новомодных примесей, бочковое, доморощенное, с ядреным солодовым заквасом. Называлось: «Яшина чесотка».

– Давненько не захаживали, ребята, – поздоровался Коляна, пальцем ткнул в пустую «Гжелку». – А вот это напрасно. У нас водочка со слезой, а это паленка.

– С чего взял? – обиделся Петрозванов. – В надежном месте куплена. В «Седьмом континенте».

Коляна презрительно повел многажды перебитым нося-рой.

– Сережа, братан, теперь надежное место только на кладбище. Погляди насечку на горле. Эту посудину под домашний комбайн ставили.

Петрозванов повертел бутылку перед глазами, но не обнаружил особых примет. Однако Коляне следовало верить, в этих делах он большой дока, как и в некоторых других.

– Ладно, принеси нам своей чистенькой пузырек. И пивка еще пару графинчиков.

– Из пожрать чего возьмете?

Петрозванов посмотрел на майора, тот витал в облаках.

– Давай по порции куренка. Отечественный или залетный?

– Обижаешь, Серый. У нас весь товар отечественный. С Клинским комбинатом контракт.

– Ну и чего-нибудь солененького.

– Есть осетринка астраханская. Груздочки рязанские.

– Давай, тащи.

– Извини, Сережа, поинтересуюсь… С кем лобешником столкнулся? Не с савеловскими?

– Почему с савеловскими?

– А-а, значит, не в курсе… У них большая заваруха была на той неделе. Рынок с хачиками опять не поделили. Говорят, не меньше десяти трупаков настрогали.

– Нет, не слышал, – сказал Петрозванов. – Я же в отлучке был, в Европу мотался. Коммерция, братан. Лобешник тут вообще ни при чем. В лес пошел за грибами, поскользнулся, с деревом поцеловался.

– Бывает, – с пониманием согласился Коляна – и удалился выполнять заказ. Сидоркин попросил у друга мобильник. Своего у него никогда не было.

– Кому хочешь звонить? – полюбопытствовал Сережа. – Если Газмановичу, то пустой номер. Он в Сочах на променаде. Туда вся кремлевская тусовка на неделю ломанула.

Сидоркин не удивился проницательности друга. Если бы Петрозванов собрался звонить, он тоже догадался бы кому. Немудрено. Напарники их уровня нередко общаются верхним чутьем.

– Тем лучше, – сказал Сидоркин. – Хотел доложить о прибытии. Значит, можно еще денька три-четыре поболтаться. Может, отловим за это время Магомашу? Все-таки надо снять с себя груз. Пустяк, а тянет.

– Вряд ли выйдет, – усомнился Петрозванов, продолжая обследовать пустую бутылку: никак не мог успокоиться. – Лучше пусть сам нас отловит.

– Так чего он медлит? Вторую неделю на воле. Петрозванов поднял на друга печальные глаза.

– Чего спрашиваешь? Ты старший по званию. С тебя начнет. Это правильно. На его месте так поступил бы каждый. На тебя его Крученюк и выведет.

– Это понятно. А почему не опередить? Ты хоть пробовал?

– Нет, Антон Иванович, даже не пытался, ваше благородие.

– Почему так?

Петрозванов наконец разобрался с бутылкой «Гжелки», огорченно покачал головой и убрал ее под стол. Когда он переходил с наставником на «вы», это означало, что готовился высказать собственное мнение, которое заведомо тому не понравится.

– Ответ на наш вопрос, гражданин начальник, таится в глубинах парапсихологии. Сами должны понимать.

– Все-таки поясни.

– Наш стрелок не обычный убийца. Он – мутант. Его искать бесполезно. У него тысяча лиц. У вас, Антон Иванович, в этой области опыт больше, чем у меня. Вы уже общались с пришельцами, а у меня первый случай. Вам и карты в руки.

– Почему он мутант?

– Сам посуди, Тоша, – старлей склонился к другу заговорщически. – Ты же его убил в палате, верно? Я сам видел, хотя лежал со сломанным позвоночником. С такими дырками люди не подымаются. А он через несколько дней из тюрьмы ушел на своих двоих. Кто же, как не мутант?

– Тогда и ты, выходит, мутант?

– Нет, я нет. У меня здоровье крепкое, воля к жизни, конечно, колоссальная, но я не мутант. У мутантов кровь другая. Все дело в крови. Ты читал его досье?

– Про то, что у него папаша инопланетянин?

– Кому бы смеяться, Антон, но не тебе, извини за фамильярность. Про твоего вампира тоже никто не верил, пока ты его на вилы не насадил. Сейчас время такое. Конец света на носу. Третье тысячелетие. Погляди на наших господ реформаторов. Бошки чугунные, из пасти пламя. Износу им нет. И человеческих понятий никаких. Хоть вся земля вымри, они будут жить. Думаешь, их такая же мать родила, как нас с тобой?

– Кто же их родил?

– Вот! – Петрозванов торжествующе воздел палец вверх. – Вопрос на засыпку. Если эту загадку разгадать, все сразу объяснится. Думаю, произошло космическое опыление, предсказанное Нострадамусом. Идет предварительная зачистка перед Страшным судом. Сперва был естественный отбор по Дарвину – войны, революции и прочее, – но это медленные процессы. А время поджимает. Из планеты сделали помойку, куда дальше. Дальше терпеть нельзя. Вот и было принято радикальное решение. Теперь человек меняется на уровне клетки. Обратно превращается в дикого зверя, чтобы уйти в пещеры. Часть населения вымрет от голода, остальные перебьют друг дружку. Останутся на земле одни мутанты, но уже никому не опасные. Человечество вернется к своим истокам, а потом, возможно, круг заново повторится. Ты газет не читаешь, а я почитываю от скуки. Сейчас вымирает по миллиону в год, но это только начало. Дальше пойдет веселее. Мутанты, Тоша, всего лишь посланцы небес нам, грешным, для последнего предостережения, дескать, опомнитесь, господа. Но мы не опомнимся, куда там! Но первой, как ни странно, погибнет Америка, хотя в это пока никто не верит. Там мутация уже закончилась… Чего-то долго Коляны нету. Может, сбегать за ним?