Мужики переглянулись, как бы поражаясь непонятливости трактирщика. Уж на что они де серы, а этот красномордый, вообще, видно, по пояс сверху деревянный.

– А значит это, мил-человек, что в городу мы в первый раз, – произнес менторским заговорщицким тоном тот, что почище и помоложе, – и ничегошеньки тута не знаем и не ведаем, какие здеся порядки в заводе.

– Да, господин хороший, мы ведь дальше волостного села Прелая Пустошь и не бывавши ни в жисть, – добавил дранопорточный.

– Ну, так что с того? – взорвался трактирщик, быстро багровея до свекольного цвета. – Что вы мне голову тут своими дурацкими россказнями морочите? Елдырка… Прелая Пустошь… Мне-то, вашу мать, какое дело до этих ваших Елдырок?!

– Да мы токмо, мил-человек, совету хотели у тя спросить, как у человека сведущего, – испуганно проблеял тот, что был почище и помоложе. И кивнул рыжему товарищу, будто разрешал что-то. И тот извлек из глубокого кармана драных портов, кончавшегося где-то около колен, несколько заляпанных цементом кружочков и положил их на стойку:

– Это ведь деньги?

Трактирщик недоверчиво глянул на кружочки, затем взял один в руки. Из-под толстого слоя цемента, как из-за грозовой тучи солнце, выглядывал краешек золотого полуимпериала старой чеканки.

Трактирщик невольно сглотнул.

– Да, это деньги, – пораженно пробормотал он и, спохватившись, добавил: – Только уже не в ходу. Откуда они у вас?

Мужики переглянулись.

– Дыкть, мы тебе и толку-уем, – протянул тот, что был почище и помоложе, и посмотрел на трактирщика лучисто-голубым взглядом, – что подались мы сюды на заработки, подрядились дом един ломать, посколь на его месте какой-то купчина новые хоромы наладился строить. А тут разбирали одну стену – из нее кругляки енти и посыпались.

– И что, много их? – как бы мимоходом спросил трактирщик.

– Шестьсот тридцать четыре штуки, – ответил молодой.

– Сколь? – быстро сморгнул трактирщик.

– Шестьсот тридцать четыре, – повторил голубоглазый. – А по весу – более двух пудов будет.

– И что, они вот так там и лежат? – снова сморгнул трактирщик, стараясь справиться со все более нарастающим волнением. И везет же этим стоеросовым дубинам!

Молодой и постарше переглянулись между собой, как бы говоря друг другу, до чего же тупоголовый попался им собеседник-трактирщик. Тот, что был почище и голубоглаз, усмехнулся и стал говорить трактирщику тоном, каким обычно взрослые разговаривают с малым дитем:

– Ну, подумай сам, господин хороший. Если они будут просто лежать, так ведь махом сопрут. Народ-то здеся – ух, какой ушлый! Не то что у нас, в Елдыриной. А ежели это клад самый что ни на есть? Вот, значит, это, мы подумали, да и схоронили в надежном месте. Два мешка ентих кругляков набралось. Едва доперли! Чуть руки не отвалились.

– Так вот ты нам и подскажи, мил-человек, – продолжил второй, что постарше, – что нам с ентим кладом делать и к кому надлежит обратиться. Слыхали мы, что за клады тем, кто их, значица, нашел, по закону вознаграждения полагаются. Да боимся. А ну как обманут? Народец-то здеся – шапку на голове надоть придерживать, иначе сопрут. Я думаю, чай, в участок надобно иттить, а вот Егорша сумлевается.

И старший с укоризной посмотрел на молодого.

– Правильно делает твой Егорша! – взволнованно промолвил трактирщик и, взяв штоф, суетливо налил три стопки водки. – В участке-то вас скорее всего облапошат.

– Так что же нам делать-то? – смиренно спросили мужики, пропитываясь все большим доверием.

– Вы пейте, господа, притомились небось.

– Оно конечно-то…

Махнув водки и душевно поблагодарив за угощение, голубоглазый продолжал:

– В городу-то мы впервой, на заработки, стало быть, приехали из деревни Елдыриной. Порядков городских, какие тута у вас в заводе, не знаем; кому ж довериться?

– Мне, – судорожно выдохнул трактирщик.

Мужики снова переглянулись.

– Никак купить нас хошь, мил-человек? – спросил, заволновавшись, дранопорточный. – За простаков нас держишь? Думаешь, коль мы из деревни, то нас можно и того…

– Ты, это, погодь, – оборвал товарища Егорша. – Пусть господин хороший доскажет.

– Я, – трактирщик шумно сглотнул. – Я могу купить все, – оглядевшись по сторонам, снизил он голос. – Без обману, все честь по чести. И никуда вам боле ходить не надо, все одно вас, деревенских, облапошат. Как пить дать! А я за ваши кругляки цену хорошую дам.

– А сколь дашь? – хитро прищурился Егорша. – Ты не думай, мы не пни тебе какие-нибудь безмозглые, мы цену эдаким вот вещам зна-аем, чего же их тогда в стену-то будут прятать…

– Восемь гривен за штуку дам, – не моргнув глазом, назвал цену полуимпериалам трактирщик, хотя стоили они, самое малое, двадцать рублей ассигнациями. И сделал серьезное лицо.

– Сколь? – разочарованно протянул Егорша.

– Восемь гривен, – нимало не смущаясь, повторил трактирщик. – Ну, так и быть, восемь с полтиной. Согласны?

Рыжий мужик выпучил глаза и, поражаясь, видно, собственной смелости, выпалил:

– Два рубли.

Трактирщик засмеялся. Мужики явно были непроходимы и тупы и настоящей цены монетам, конечно, не знали.

– Рупь, – коротко бросил он, торгуясь.

Сошлись на рубле с пятиалтынными, ударили по рукам, весьма довольные друг другом.

– Значит, вечером жду, – сказал, прощаясь, трактирщик, и когда мужики ушли, налил себе в чайный стакан очищенной горькой и выпил единым залпом. Удача, что случается в этой жизни весьма редко, сама шла в руки.

* * *

Они пришли в восьмом часу пополудни, грязные, запорошенные цементной пылью, будто мельники в муке. И принесли один мешок весом пуда в полтора. В нем лежали такого же размера цементные кружочки, в каких были замурованы полуимпериалы, что они показывали трактирщику днем.

– А где остальное? – спросил трактирщик, пошарив рукой в мешке и убедившись, что, кроме цементных кругляков, там ничего нет.

– А где наши деньги? – в тон трактирщику спросил Егорша, опасливо озираясь, ибо посетителей было много и половые сновали мимо них весьма часто.

Трактирщик молча похлопал себя по нагрудному карману.

– Покажь, – недоверчиво промолвил Егорша.

– Ладно, заходь, – усмехнулся красномордый держатель трактира и откинул стойку.

Камора, куда привел их трактирщик, была небольшой: клеенчатая кушетка с мятой подушкой, крохотное оконце у самого потолка, домашний стол с несколькими стульями и большой кованый сундук под амбарным замком в углу занимали все ее пространство.

– Присаживайтесь покуда.

Красномордый достал деньги и, изредка поглядывая на деревенских простофиль, примостившихся рядком на краю кушетки и не сводивших взгляда с пачки ассигнаций, пересчитал их.