— Спасибо.

— Я знаю, что ты потратила на меня уйму сил, и, по правде говоря, хочется, чтобы мои интересы представляла женщина. По моему разумению, это должно произвести благоприятное впечатление на присяжных, когда разбирается дело о сексуальных домогательствах. — Гил словно разговаривал сам с собой, стараясь привести в порядок мысли. — К тому же ты так привлекательна. Я понимал, что внимание присяжных тебе обеспечено. И внимание СМИ.

— Все эти соображения остаются в силе, — кивнула Энн, смутно чувствуя, как Джуди сделала за ее спиной стойку.

«Он никогда не нанял бы Энн, если бы не ее внешность».

Ладно, в этом есть свои плюсы. Энн надеялась, что сейчас Джуди счастлива.

— Я старался вести защиту фирмы агрессивно. Ведь коли собрался нанять женщину, то нанимай целую женскую фирму, верно? — Гил развел руками. — Не мелочись!

— Конечно! Ты так и сделал!

Хотя Гил никогда не рассказывал о своих соображениях столь подробно, Энн сама все понимала. Не дурочка. Он заставил общественное мнение работать на себя: будучи обвиненным в сексуальных домогательствах, все обустроил так, что вышел настоящим феминистом. Хотя если Энн не добьется соответствующего решения присяжных — ничто не поможет.

— Тогда давай поговорим о нашем деле. Каково отношение Бенни ко мне?

Джуди за ее спиной выглядела вконец заинтригованной, а Гил пожал плечами:

— Бенни Росато? Ей принадлежит эта юридическая фирма, верно?

— Да. И как ты называешь человека, которому принадлежит дело?

— Вроде меня? Владелец, наверное.

— А не начальник?

— Никогда так не говорю. Что за дичь? Ты это к чему?

«К тому!»

— Просто спросила. Теперь другое. Из-за меня ты пережил шок и до сих пор не совсем пришел в себя. Могу я чем-то помочь? Нет ли чего-нибудь, что ты хотел бы со мной обсудить? Тебя очень достают журналисты?

— Постой… Это чудно как-то, тебе не кажется? — К Гилу вернулись сомнения, и он переводил взгляд с Энн на Джуди и обратно. — Вы собираетесь сделать вид, что ничего не произошло? Что никакую женщину не убивали? Что этот убийца, кем бы он ни был, не шастает где-то там?

Энн стало больно.

— Гил, я не делаю вид. Просто пытаюсь справиться и с тем, и с другим. Делать и то, и другое. Заниматься несколькими делами одновременно.

— Это моя компания, Энн. Моя репутация. — Гил помрачнел. — За мной постоянно следят. Я рискую потерять все. Я обязан выиграть, мною даны соответствующие гарантии правлению. Я не могу продолжать, не получив от тебя гарантию меньше чем на сто процентов.

— Я понимаю. У тебя есть такая гарантия.

— Ты готова вести это дело? Даже несмотря на висящую на твоей шее историю с убийством? Это будет тебя отвлекать, а еще ты говоришь, что собираешься скрываться от полиции…

— К моменту процесса ситуация будет улажена, Гил.

— А если не будет?

— Это исключено.

Энн смотрела, как он сидит, откинувшись на спинку стула, и понимала, что теряет его.

— Не знаю, — сказал он, помолчав. — Просто не знаю. Хорошо, что ты жива. Просто здорово. И все равно странно. Я не могу решать такие вопросы в частном порядке. Это бизнес.

— Тогда подумай о своем бизнесе, Гил, — резко перебила Джуди, и тот быстро повернул голову в ее сторону.

— О чем ты? — спросил он.

— Все знают, что тебя представляет Энн Мерфи, работающая в полностью женской фирме «Росато и партнеры». Им также известно, что этой ночью Энн была жестоко убита. Как окружающие посмотрят на отставку, которую ты дашь девушкам, едва те оказались в сложном положении? Как это будет выглядеть в их глазах, в глазах прессы и в глазах тех, кто, возможно, купит твои акции? Или в глазах присяжных-женщин, чей голос в твоем случае будет определяющим?

Гил ответил не сразу.

— Я управлюсь с прессой и пайщиками, а мой юрист проследит насчет присяжных, когда мы будем их набирать. Он просто обеспечит, чтобы те, кто так думает, не попали в их число.

— Не получится! — сказала Джуди. — Это не уголовное дело, где присяжных тщательнейшим образом проверяют на непричастность. В гражданских делах предварительная проверка — дежурный момент, особенно в зале судьи Хофмейера. Ты пришел к нам потому, что мы женщины. Возможно, по той же причине тебе стоит оставаться с нами и впредь.

Глаза Гила блеснули.

— Это шантаж.

— Это судебный спор.

— Подождите минуту. — Энн вмешалась, пока не дошло до рукопашной. — Послушай, Гил. Все это для тебя слишком неожиданно: что я жива, что я опять берусь за твое дело… Почему бы тебе не пойти поспать, а завтра мы поговорим об этом еще раз?

— Я не знаю.

— Дай мне один день. Ты знаешь меня давно. Я хорошо поработала для «Чипстера». Почти все мои ходатайства были приняты. Они у нас вот где! Если в воскресенье ты захочешь меня уволить — твое право. Я немедленно верну все документы.

— Благоразумие — лучшая политика, — поддакнула Джуди, будто всю жизнь была республиканкой. Это в ее-то красных сабо!

Гил бесстрастно смотрел то на одну, то на другую юристку.

— Не знаю.

— Только не решай сейчас.

— Хорошо, Энн. — Гил встал, чтобы идти, и пригладил брюки. — Я лишь расскажу об этом Джэми. Она прошла со мной через все с самого начала — даже через унижение этого процесса. Если я жду дня суда, то хотел бы все обсудить с женой. Я не сомневаюсь в том, что она не будет распространяться на эту тему.

— Нет, — твердо ответила Энн. — Увольняй меня, если хочешь, сейчас же, но не рассказывай ни одной живой душе.

Гил, сдавшись, стукнул по столу:

— Ладно, позвоню тебе завтра в девять!

— Попробуй после панихиды.

— Панихиды? — переспросил Гил, и даже Джуди выглядела удивленной.

Это и был запасной вариант. Энн собиралась устроить собственную панихиду, и она знала: Кевин найдет способ пробраться туда. Тогда они смогут схватить его. Раз и навсегда.

— Да. Завтра в полдень фирма устраивает панихиду в «Честнат-клубе». Если бы ты смог прийти — было бы здорово.

Гил фыркнул.

— Ты хочешь, чтобы я пришел на панихиду и делал вид, что ты мертва?

— Мне очень жаль, однако другого выхода нет. Ты не можешь остаться в стороне. Там будут репортеры.

— Господи Иисусе, Энн!

Гил обошел стол и направился к двери. В последний момент остановился:

— Как видишь, я вхожу в твое положение. Понимаю, что ты печешься о деле. Но главное для меня — моя компания.

— Оставь это мне, — ответила Энн, делая вид, что не заметила, как резко Мартин закрыл за собой дверь.