Я выехал во двор и попросил матушку подняться. Она сходила к дороге и помогла Кортику встать. Тот был в полной прострации. Матушка спешила – парочка мужчин уже почти выбралась из шиповника и эмоционально освобождалась от застрявших в одежде и теле колючек.

Когда матушка почти довела Кортика до нашего дома, на дорогу вышла соседка и громко поинтересовалась, «когда все это безобразие закончится?» Она говорила, что живет в приличном месте и что с незапамятных времен здесь никто ни в кого не стрелял.

Адвокат приехал через полтора часа. К этому времени на дороге перед домом образовался небольшой затор из иномарок. Милицейская машина – «Мерседес» – была самой ярко раскрашенной из пяти. Самой большой – желтый реанимационный фургон, который, вероятно, прибыл для оказания помощи жертве покушения.

Дежавю – я смотрю, как адвокат находит старшего из милицейских чинов, заходит в дом к немцу, выходит оттуда (быстрее, чем в прошлый раз), беседует с врачом «Скорой помощи», потом идет в Надом. Ни слова не говоря, берет сына за руку, выводит на улицу и… загружает его в желтый фургон.

Когда фургон отъехал, я испугался. Может быть, это была замедленная реакция на выстрел, в момент которого я всего лишь обалдел и ждал, чем все закончится. А может быть, я почувствовал подкравшуюся извне опасность. Впервые в жизни – не от собственного тела.

После того как Кортика вывели из дома, матушка выпила две стопки водки, ушла в свою комнату и, к моему удивлению, вышла через полминуты в приличной одежде – юбка, блузка и жакет. Уж не знаю, зачем она сбросила шкурку, в которой только и чувствовала себя хорошо, – старый халат. Может, она тоже почуяла опасность, а может, просто приготовилась к решающему разговору и скорому отъезду.

Когда адвокат вернулся в дом, я пожалел, что не удрал из столовой и не заперся в своей комнате. На его лицо страшно было смотреть.

Он сел за стол, опустив голову, сидел так и тяжело дышал. Матушка, не дождавшись предполагаемого скандала, налила ему водки.

– Я за рулем, – покачал головой адвокат.

– Выпей, – проникновенно сказала она. – Ты выпей, а к нам едет дядя Моня. Он тебя потом отвезет, куда скажешь.

Очнувшись от ее «ты», адвокат поднял голову, удивился, осмотрев матушку в непривычной одежде, и залпом выпил.

Выждав минуты три, матушка повторила процедуру. Адвокат опять покачал головой – «за рулем», она тихо сказала «выпей, дядя Моня отвезет», отец Кортика кивнул и выпил.

После третьего «выпей» и последующего уже знакомого диалога, кое-что изменилось.

– Закуси. – Матушка подвинула к адвокату тарелку.

Я перевел дух – мне вдруг показалось, что я попал в карусель со стопкой водки и «выпей – за рулем – дядя Моня отвезет».

Закусив, адвокат более осмысленно осмотрел нас.

– Значит, дядя Моня скоро подъедет? – констатировал он. – Это хорошо. Он сможет вас отсюда вывезти.

– Как скажешь, – заметила на это матушка.

– Ребята, вы не поняли. Вам нужно делать ноги. Вы в опасности. Сына я спрячу, а вы уж постарайтесь сами как-нибудь. Атилу могу поместить в закрытую психиатрическую лечебницу к Икару. Это все, что я могу.

– Спасибо большое – не надо, – бесстрастно сказала на это матушка. – Откуда исходит опасность?

– Оттуда, – адвокат кивнул в окно на Черную дачу.

– Ну уж с этим я как-нибудь справлюсь, – заметила матушка. – Я не верю в вампиров. Должно быть какое-то объяснение появлению тут двойника.

– И оно есть, – кивнул адвокат. – Это не убитый ранее Энгель Кох. Это его брат-близнец – соответственно, тоже Кох, по имени Генрих. Вот что страшно.

Он опьянел не сильно, только речь замедлилась.

– Что же тут страшного? – спросила матушка.

– А то, что он приехал за чучелом собаки.

Я вздрогнул.

– В принципе, – разъяснил адвокат, – он сказал, что приехал забрать все чучела для какой-то выставки в Америке, но особенно ему дорого чучело пуделя, хотя все изделия дорогие. Тебе это о чем-нибудь говорит? – Он посмотрел на меня измученным взглядом.

Я опустил глаза.

– Не скажешь? Обидно. Потому что я все могу понять, но только не то, что еще один ювелир приезжает в этот черный дом, и все, что ему нужно, – это чучело нашего пуделя. Вот в чем зловещая загадка. Атила, – адвокат подался ко мне через стол, – как вам в голову могло прийти такое?

– Какое – такое? – занервничала матушка.

– Этот новый Кох уверяет, что в ночь убийства, после того как все исполняющие службы уехали и на улице осталась только машина с двумя охранниками, наши неразлучные друзья пробрались на Черную дачу и похитили чучело пуделя.

– Зачем?! – вскрикнула матушка.

– Ну, это ясно, зачем: похоронить! – крикнул адвокат, потом добавил менее уверенно: – Если я, конечно, еще что-нибудь понимаю в нынешних подростках.

– Да откуда он знает, что это были наши мальчики? Как это – пробрались? Они что – двери взламывали? – не верит матушка.

– Вот именно этим я и поинтересовался. И получил от охраны подтверждение, что к прибытию следственной бригады на следующий день все двери были в порядке, печати на месте. Это важно как юридический факт. Но я же знаю, что они это сделали. Что скажешь, Атила?

Я молчал, не поднимая глаз.

– Зря ты мне не доверяешь. Я же должен как-то выстроить опровержение.

Тут я поднял голову и посмотрел адвокату в лицо:

– Пусть сначала скажут, что у них на нас есть. Это первое. И второе. Пусть этот новый Кох обоснует свое требование выдачи останков Улисса. Он называет это дорогим изделием, а я – останками, над которыми надругался его брат после преднамеренного похищения. Кому принадлежала собака? Мне. Я имею преимущественное право на ее останки.

– Браво… – прошептал адвокат грустно и попросил: – Поклянись, что вы утащили чучело только с целью похоронить.

– Клянусь, – не раздумывая, ответил я.

– Никаких поисков кладов, сокровищ, никаких переговоров с бабушкой Соль у вас перед этим не было?

– Не-е-ет, – протянул я изумленно. – Почему вы это сказали?

– Почему я сказал? – хмыкнул адвокат. – Моя теща притащила свою яхту в порт Калининграда, того самого Калининграда, в котором братья Кох имеют родовой замок. Да, представьте себе – замок, или то, что от него сохранилось. Так или иначе, но десять лет назад они выкупили за копейки эти развалины и последнее время занимались их восстановлением. Он меня еще спрашивает!.. Что я могу подумать, когда моя теща ставит яхту в порту того самого города, в котором Кохи реставрируют замок, а мой сын здесь, под Москвой, целенаправленно их отстреливает?!

– Не кричи! – повысила голос матушка. – Это может быть стечением обстоятельств.