Всякое обучение строится на фундаменте предшествующего знания. Мы интерпретируем события, когда приводим их к соответствию с тем, что нам уже известно.

Долгосрочная память практически безгранична: чем больше вы знаете, тем больше можете провести связей от новообретенного знания.

Поскольку возможности долгосрочной памяти громадны, жизненно важно уметь обнаруживать и извлекать из нее то, что вам требуется в данный момент. Способность распоряжаться приобретенным знанием обеспечивается многократным использованием информации (чтобы пути припоминания оставались прочными). А еще — памятными зацепками, которые активируют воспоминания.

Периодическое припоминание изученного полезно тем, что упрочивает и связи в памяти, и зацепки, которые извлекают знания из хранилища и одновременно ослабляют пути к другим, конкурирующим воспоминаниям. Припоминание, которое дается легко, не способствует прочным знаниям. Чем труднее дается припоминание, тем больше от него пользы.

Чтобы вызвать знания из краткосрочной памяти путем непрерывного повторения (зубрежкой, например), мы прилагаем совсем немного умственных усилий — и не получаем почти никакого долгосрочного эффекта. Если же мы пытаемся вспомнить что-то по прошествии времени, когда воспоминания уже не столь свежи, то вынуждены постараться воскресить их. Такое затрудненное припоминание укрепляет память и освежает знание, что способствует его реконсолидации. Она обогащает память новой информацией и увязывает ее с более свежим знанием.

Многократное затрудненное припоминание или наработка помогает интегрировать знание в ментальные модели, а уже в них комплекс взаимосвязанных идей (или последовательность физических действий) сливается в значимое целое. Потом это целое можно адаптировать к новым условиям и успешно применять. Хорошие примеры, которые это иллюстрируют, — комплекс наших действий за рулем, когда мы управляем автомобилем, или умение выбить крученый мяч с бейсбольного поля.

При меняющихся условиях, в которых ведется наработка, или когда приходится припоминать вперемежку различный материал, увеличивается наша способность к различению и индукции. Такая «тренировка» в дальнейшем поможет нам гибче применять знания в разных ситуациях. Интерливинг и вариативное обучение создают новые связи в мозге, расширяют знание и надежнее прописывают его в памяти, увеличивают число памятных зацепок, которые облегчают последующее припоминание.

Пытаясь самостоятельно найти ответ вместо того, чтобы получить его в готовом виде, или решить проблему до того, как нам покажут решение, мы лучше обучаемся и крепче запоминаем верный ответ или решение. Это происходит, даже если наши собственные попытки оказались ошибочными. Но так бывает лишь при условии, что мы получили корректирующую обратную связь.

В основе нашей эффективности лежит способность понять окружающий мир и дать оценку собственной деятельности. Мы постоянно оцениваем свое знание и незнание, способность справиться с задачей или преодолеть проблему. Работая над чем бы то ни было, мы следим за собой, корректируем свои идеи и действия по мере их продвижения.

Наблюдение человека за процессом своего мышления психологи называют метапознанием{8}. Нужно научиться внимательному и точному самонаблюдению, чтобы не загонять себя в тупик, принимать взвешенные решения, осмыслять сделанное и в следующий раз поступать еще лучше. Важная часть этого навыка — восприимчивость к признакам возможного самообмана. Главная проблема ошибочного решения обычно заключается в том, что мы не знаем, когда его приняли. Другая проблема — множество факторов, способных исказить наше суждение[65].

Эта глава посвящена иллюзиям восприятия, когнитивным искажениям и искажениям памяти, с которыми обычно сталкиваются люди. Затем мы расскажем, как приводить свое суждение в соответствие с реальностью.

Последствия ошибочных суждений переполняют ежедневные газеты. Летом 2008 г. трое грабителей из Миннеаполиса, проявив творческий подход к делу, придумали такую схему преступлений: они делали по телефону крупные заказы в закусочных, а потом нападали на курьеров и отнимали всю еду и деньги, которые у них были. Какой легкий способ добыть средства к существованию! Некоторое время преступники промышляли этим, однако они не учли тот очевидный факт, что не следует делать все заказы с одних и тех же двух мобильных телефонов на одни и те же два адреса.

Рассказывает полицейский из Миннеаполиса Дэвид Гарман, работавший тем летом под прикрытием: «Нападения становились все более агрессивными. Все начиналось с предположения: “Возможно, у ребят есть пушка”. Затем оказалось, что у преступников целых два ствола. Сначала они только угрожали, а потом начали стрелять в тех, кого грабили».

Как-то вечером в августе Гарману сообщили о крупном заказе в китайском ресторане, который сделали по телефону. Дэвид быстро собрал небольшую группу оперативников, а сам решил сыграть роль курьера из службы доставки. Под рубашку надел пуленепробиваемый жилет, в карман штанов положил автоматический пистолет 45-го калибра. Коллеги-полицейские заняли позиции вокруг дома, куда заказали доставку, а Гарман приехал туда с пакетами и припарковался так, чтобы фары ярко освещали входную дверь. В одном из пакетов он проделал отверстие и, сунув руку внутрь, держал наготове пистолет 38-го калибра. «У этого оружия закрытый затвор, и я мог стрелять прямо через пакет. Автоматический пистолет могло заклинить, и тогда я бы оказался в полной заднице».

В общем, подхожу я с пакетами к двери и говорю: «Сэр, это вы заказывали еду с доставкой?» Парень отвечает: «Типа, да». Я думаю: а вдруг он сейчас просто расплатится со мной, и ситуация получится — глупее не придумаешь. Вот даст он мне, например, сорок баксов, а ведь я даже понятия не имею, сколько стоит заказ. Но тут он смотрит эдак в сторону, и я вижу: ко мне подходят еще двое, натягивая на головы капюшоны. Я понимаю, что начинается заварушка. Первый парень выхватывает из кармана пистолет, взводит и поднимает к моей голове — все в одно движение, и заявляет: «Гони все, что у тебя есть, сука, а то пристрелю». Я стреляю в него через пакет. Пришлось сделать четыре выстрела[66].