На советника было жалко смотреть. Он сообразил, что попал в историю, и даже не пытался соорудить достойную мину.

– Что вы хотите? – затрясся советник. – Денег? У меня их нет…

– Как же нет? – удивился Ройд. Поверх фотографий улеглась банковская распечатка – движение денег по номерному счету. Вчерашняя дата: поступление на сумму 180 тысяч рублей.

– Десять процентов, Павел Львович. Премия посредника. И даже известно, за что вы ее получили.

– Вы ничего не докажете, – пробормотал советник.

Ройд вздохнул. Устал он от этой нехарактерной работы.

– Бросьте, Павел Львович. Снимки пойдут в бульварные газеты, финансовые документы – в более солидные издания. Зачем вам эти неприятности? Давайте лучше к делу. Ваш департамент готовит рекомендации… длинное название. Если вкратце – стоит ли президенту связываться с Земским собором. Мы облегчили вам работу, вот материалы, – Ройд протянул чиновнику компактный накопитель информации. – А вот заключение, – зашуршал бумагами. – На носителе – все необходимые приложения, которые все равно никто не будет читать.

Чиновник прыгающими глазами просмотрел текст.

– Но это же… вразрез с проектом…

– Проект сверните в трубочку и куда-нибудь засуньте, – улыбнулся Ройд. – Посмотрите дома, убедитесь – наш проект обоснован лучше, чем ваша сырая стряпня.

– Но проект подготовлен коллективом – ученые, аналитики… – цеплялся за соломинку чиновник.

– Ваши ученые и аналитики по приказу свыше обоснуют любую чушь. Что президент – живой бог, что сибиряки – просто бледные негры…

– Но я не руковожу департаментом…

– Прекратите, Павел Львович. Ваш начальник – декоративное пугало на пороге пенсии. Подпишет все, что бросят на стол.

– Но президенту поступят и другие мнения… Из других ведомств…

Он насилу сдержался, чтобы не двинуть чиновнику в ухо:

– Они не будут по выводам отличаться от вашего – уж поверьте.

– Но премьер против собора…

– Не спорю. Это его политические похороны. После собора вам придется работать с другим премьером.

И вот тут чиновник задумался. «Дошло, слава богу», – облегченно подумал Ройд. Он внимательно наблюдал за чиновником, не мешая процессу осмысления, – бюрократ увидел новый расклад и лихорадочно подыскивал в нем теплое местечко.

– Я могу на вас положиться?

– Непременно, Павел Львович. Завизируйте наш вариант и живите спокойно. Всех вам благ, привет супруге, интимным партнерам, воруйте все, что плохо лежит… Что-то не так, Павел Львович?

– А машина?.. – покраснел, как помидор, чиновник.

– Вернем, Павел Львович, – рассмеялся Ройд. – На чужое не претендуем. Завтра машина будет вас ждать – с вашим шофером за рулем. А домой мы вас отвезем, не волнуйтесь…

Через сорок минут он сидел в своей каморке на базе и исподлобья рассматривал последнего самодержца, добродушно взирающего со стены. База располагалась на окраине Северного поселка и имела курьезно-криминальную историю. Лет двадцать назад предприимчивый выходец из Кореи взял кредит, возвел цеха, закупил станки и обозвал свое детище «Колбасной фабрикой Ли Пэна». Продукция с экзотическими названиями пользовалась спросом. В бумагах было чисто и правильно, в цехах стерильно, продукция вкусная. Муниципальные комиссии криминала не находили, «алтайский масляный король» Зубарев, давно обосновавшийся в столице Сибири, точил под конкурента, но сделать ничего не мог. А кончилось визитом скорняка-уйгура, который не разобрался в ситуации и принялся орать, что обещанные шкуры до сих пор не привезли. Один из членов комиссии оказался рядом, проявил интерес… и начал тихо облезать, узнав, что основным поставщиком собачьих шкур на шапки был господин Ли Пэн! Еще одна экспертиза, ветеринарная проверка, фабрика закрылась, персонал судили, а директора долго искали по окрестным лесам… А потом пристройки и прилегающую территорию выкупил спортивный клуб «Здоровье». Когда полиция заинтересовалась, чем спортсмены занимаются на досуге, – оказалось, что спортом. Спортзалы, снаряды. Оружия, наркотиков и обнаженных девиц – не нашли. Завклубом прочел полиции лекцию о гибриде восточных и западных методик физического самосовершенствования, показал список персонала, лицензию на преподавательскую деятельность, налоговые квитанции, оплаченные счета за воду, энергию, телефон…

В дверь постучали, сунулся нос:

– Алексей, в подвале допрашивают Богдановича.

Еще одна неприятность – отправили на разведку к журналисту полного кретина, а кончилось разведкой боем и трупом. Какой-то тип из «Сибирского вестника» болтанул про коллекцию Шалимова, наверху решили, что надо проследить и отправить к журналюге «казачка». Но почему ответственное дело Самойлов поручил ничтожеству Богдановичу, бывшему репортеру каких-то районных «ведомостей», уволенному за пьянку и наушничество?

Ройд включил динамик, связующий кабинет с подвалом. Говорил Самойлов, с трудом скрывая брезгливость:

– Возьми себя в руки, Коляша. Рассказывай, что произошло. Да не реви, как девка.

«Арестант», раскисший, как половая тряпка, плакал, срывался на истерику:

– Раскрыл он меня, Глеб… Все хорошо шло, а потом вопросы наводящие стал задавать… В общем, я пришел. Мы выпили. Поговорили о политике, о бабах, а когда я заехал о коллекции того купца, он сразу насторожился…

– Много выпили?

– Да не-е, бутылку на двоих…

– Врешь, Коляша. Две выпитых нашли в квартире, одна разбитая – удержать не мог, потрошитель ты наш?

– Это не я, Глеб… Он сам вскочил, набросился на меня… Что мне еще оставалось делать?..

Ройд покачал головой, отключил динамик. Полная ясность с этим ничтожеством. Потянувшись к пульту, он включил магнитофон, отмотал к нужному месту. Как-то странно слушать беседу покойника с… будущим покойником.

– Я читал твою статью, Кеша, – о евразийцах, – искаженно вещал Богданович. – Слышал, собираешься заняться бароном Унгерном?

– От к-кого это ты, К-коляша, слышал? – Семигин уже хорошенько поддал и через слово спотыкался.

– Люди говорят, Кеша… Ты всерьез считаешь, что барон Унгерн мог закурковать коллекцию Шалимова?

Долгая пауза, звякнула посуда.

– Не жеманься, Кеша, – гнул свою линию Богданович, – я же знаю про твою Камиллу. У нее подружка. Она и натрещала…

– З-знаешь что? – резко перебил Семигин. – Всерьез я т-только водку пью. И ж-жену безмерно уважаю. А сплетни не надо собирать – я знаю, т-ты крупный по ним с…пециалист. Пришел водку пить – вот и пей…

Ройд раздраженно ударил по кнопке. Не считал он себя изощренным садистом, готовым все это выслушивать. Минут через пятнадцать Богдановича понесет, схватит со стола нож, которым резали колбасу… Неужели Самойлов проинструктировать не мог дегенерата? Или этот дуб газетный даже пить в редакциях не научился?