Хэнди Саймон

Жуя кончик ручки, Хэнди Саймон хмурился на анкету, которую мисс Биссель вручила ему в конце обеденного перерыва. При виде распечатки брови Саймона сошлись на переносице и с той поры минуты не знали свободной.

– Это все будут заполнять, Саймон, – сказала мисс Биссель, увидев выражение его лица. – Не то чтобы я это для вас одного.

«План личностного роста» – значилось на первой странице. Листов было несколько, но пока Саймон не решался посмотреть остальные.

«Где я сейчас, где я хочу быть и как я намерен этого достичь» – вопрошала первая строка. Саймон испустил горестный вздох и начал писать.

– Саймон, это не то, что их интересует, – сказала мисс Амброуз, заглянув ему через плечо.

– Но здесь сказано, что неправильных ответов быть не может. – Он постучал по странице кончиком ручки.

– Мало ли что пишут. Неправильные ответы есть всегда, – возразила мисс Амброуз. – И это стопроцентно один из них.

Саймон перечеркнул написанное.

– Может, вам потом вернуться к началу? – предложила мисс Амброуз и указала на другой пункт: – Вот этот полегче, лучше на него ответьте.

«Каковы мои сильные качества?»

Саймон снова начал грызть ручку:

– Что-то я ни одного не знаю.

– Ну, должно же что-то быть? Что вы хорошо умеете делать?

– Кроссворды решать, – тут же ответил Саймон. – И еще я всегда откручиваю крышки с банок мармелада, когда никто другой открутить не может.

– Вот и напишите, – посоветовала мисс Амброуз. – Только выразитесь «умение решать проблемы» и «доброта». Мисс Биссель это просто обожает.

– А про мармелад не писать?

– Нет, лучше не надо.

«Каковы мои слабые стороны?»

– Чипсы с креветками? – Саймон взглянул снизу вверх на мисс Амброуз.

Та покачала головой:

– Постарайтесь быть менее конкретным.

Саймон разгладил помявшийся листок:

– Как-то сложно думать о слабостях.

– Да нет, легко, если отнестись серьезно. – Мисс Амброуз взяла свое пальто со спинки стула. – Мне вот понадобился целый лист.

После ее ухода Саймон пролистал анкету до конца. Мисс Биссель говорила, что планы личностного роста сейчас очень популярны.

– Подобные анкеты помогают познать себя, – объяснила она. – Настроиться на наш разум.

Саймон не сказал бы, что мелодия его разума – это то, подо что он готов подстраиваться. Он взглянул на другие разделы. Целая страница была отведена под цели – ближайшие, среднесрочные и долгосрочные.

«Заменить черепицу на крыше над общей гостиной», – написал он в разделе ближайших целей, затем перечеркнул и записал это в среднесрочных. Лучше быть реалистом.

«Я реалист», – написал он в разделе своих сильных качеств и улыбнулся. Может, анкета окажется и не такой сложной, как он опасался. Он взглянул на последнюю страницу.

«Как вы влияете на жизнь окружающих?»

Саймон почесал в затылке концом ручки.

«Что для вас критерий вашего успеха?»

А как вообще измеряют успех? Вот у отца успех высшей пробы – медаль, чтобы всем демонстрировать, сколько жизней спас из горящего дома. Но отец ни разу не доставал ее из ящика стола, потому что искренне считал себя неудачником. У всех дипломы, именные грамоты – даже у пса его тетушки Джин есть приз-розетка, а у Саймона только средний балл за резьбу по дереву и значок «Синего Питера»[11], да и тот купленный на барахолке. При всей своей любви к подсчетам и измерениям Саймон осознал, что для себя у него критериев нет.

Он ломал голову над анкетой, когда открылась дверь и вошли Глория и Шерил из парикмахерской. Саймон пригладил вихры на затылке – он всегда опасался, что его волосы обсуждают.

– А вы это уже заполнили? – спросил он.

Глория заглянула ему через плечо.

– За меня отец заполнил, целые выходные потратил. Очень веселился.

Саймон подумал, что его отец заполнил бы такую анкету за несколько минут.

Шерил не ответила. Шерил вообще часто не отвечала, и к этому все привыкли. Она сидела в углу, уставясь в кружку с кофе, или поглаживала внутреннюю сторону запястья – так другие крутят обручальное кольцо или машинально накручивают прядь на палец.

– Что, не получается? – сочувственно спросила Глория.

Саймон постучал ручкой по странице:

– Как вы влияете на жизнь окружающих?

– Ну и?..

– Я не уверен, что как-то влияю, – сознался он.

Глория присела на подлокотник дивана:

– Еще как влияете. Как любой человек.

Саймон ждал, что она пояснит свои слова, но Глория отошла к окну. Саймону часто приходило на ум, что в каждой фразе заключено гораздо больше, чем кажется на первый взгляд.

– Что-то наша Флоренс опять в прострации, – заметила Глория.

Саймон хотел выглянуть в окно, но обзор заслонял стеллаж для хранения документов, который кто-то начал собирать, да так и не закончил.

– Что она еще затеяла?

– Бродит по двору, глядит на окна и что-то кричит. Так она скоро загремит в «Зеленый берег», я слышала разговор, когда убирала продукты в холодильники.

– Она как-то сразу сдала с появлением этого новенького, как, бишь, его…

– Габриэль. – Глория стряхнула пепел в окно. – А мне Габриэль нравится, он поделился со мной прекрасным рецептом карри.

– А мне помог со стремянкой.

– Надо будет опробовать на старичках, – продолжала Глория, – только название придумать другое.

– В смысле?

– Если я скажу, что это карри, никто не станет есть. А если назвать «Острое рагу по-сомерсетски», все в очередь выстроятся за добавкой.

Саймон опустил глаза на анкету.

– У вас впереди целые выходные, – обнадежила Глория. – Или у вас были другие планы?

Саймон подумал, что это-то и портит пятницы: навязчивый интерес посторонних, что ты делаешь в свободное время. Свои планы Саймон прекрасно знал, потому что они были такими, как всегда: футбол по телевизору или фильм, если отыщется, какой он еще не видел. В воскресенье он пообедает в «Мак-авто», провожая взглядом машины на объездном шоссе, оближет пальцы, соберет пустые коробки и контейнеры из-под соуса барбекю и затолкает в мусорный контейнер, чтобы не перепачкать обивку. Потом посидит в парке, подумав, а хорошо бы завести собаку (хотя прекрасно знал, что никогда не заведет). Может, зайдет в торговый центр, посетует, что уже развесили рождественские украшения, хотя до Рождества еще ой как долго, и купит себе упаковку пирожков.