— Да, помню. Бог ты мой, я же вырезал ее так давно, задолго до того, как заработал себе свободу. Мисс Розали пришла ко мне с книжкой из библиотеки сэра Томаса и показала картинку с этой вот штукой. Я и впрямь сделал парочку. Из обрезков дерева, что у меня везде валялись. Я делал тогда верх для камина одному соседу. Отдал обе штуки мисс Розали и больше никогда их не видел.

— Какая жалость, — вздохнула Нелли, взяв горгулью из рук Элайджи. — Они ведь не представляли никакой ценности. Просто необычные вещи. И довольно выразительные.

— А мисс Розали как раз любила такие вещи. Необычные, — сказал Элайджа и задумчиво покачал головой. — Она и сама была необычная. В голове всегда полно идей и фантазий, вот как с этой горгульей. Очень уж много у нее было от отца. Наверно, поэтому они и не смогли ужиться.

— Даже так? — спросила Нелли в надежде, что Элайджа будет более разговорчив на эту тему, чем Кейто и Клео. — Я понимаю. Он ведь не дал согласия на ее брак с Льюисом Дюрандом.

— Не дал. Но после того несчастного случая с лодкой, когда они утонули, он заперся в своей комнате и больше не выходил.

— Несчастный случай с лодкой? — удивилась Нелли. Никто никогда при ней даже не упоминал про затонувшую лодку.

— Ну, это когда погибли мисс Розали и ее муж маса Льюис, — ответил Элайджа так, будто она должна была знать, о чем речь.

— Значит, тогда маса Деймон и потерял своих родителей?

— Мисс Розали почти и не бывала дома, — вскинув голову, ответил Элайджа. — Она оставляла масса Деймона на попечении тети Изетты и тети Вэрины, а сама отправлялась с мужем за покупками в Париж.

Отец Деймона очень любил свои лодки. В тот день они поплыли на самой новой парусной лодке… как они ее назвали?.. В общем, это было первое плавание, и, как назло, начался шторм. Их тела выбросило на берег только через три дня.

— Какая трагедия! — Нелли была потрясена. Она опустила глаза на горгулью в своей руке — фантазию молодой девушки, каких много, но у этой была вольная душа и богатое воображение, наполненное как прекрасными, так и безобразными образами.

— Еще бы, маса Деймон был еще совсем мальчишкой. Он и нашел их тела на берегу реки. — Элайджа кивнул головой. — Да, да, мисс. Это был такой ужас…

— Деймон нашел тела своих родителей? — Нелли не могла себе даже представить, какую боль и какое горе должен был пережить Деймон и как это отразилось потом на ребенке.

Элайджа снова кивнул.

— Это было начало конца для старого хозяина. Он так никогда и не оправился. Совсем не выходил из своей комнаты и вместо себя посылал управляющего вести все работы на плантации. Моя мамуля — ее уже нет с нами — работала тогда в большом доме и, когда приходила сюда, рассказывала обо всех странностях, которые там происходили.

— Значит, Томас Стерлинг в скорби удалился от мира, оплакивая свою дочь, которую до этого лишил наследства? — вслух размышляла Нелли, довольная, что обнаружила хоть что-то человеческое в диктаторе Роузвуда. Но представить себе, как должен был страдать Деймон, было просто невозможно. Тут воображение отказывалось работать.

— Ну, сам он так не говорил. Он сказал, что она, стало быть, получила по заслугам, потому, мол, что не подчинилась отцу.

«Я могла бы и сама об этом догадаться», — сказала себе Нелли.

— Он даже не позволил похоронить ее на семейном кладбище, вон на том холме, — Элайджа показал рукой в сторону кладбища, которое Нелли уже видела издали. — Приказал хоронить возле церкви, посреди чужих. А маса Льюиса семья его погребла среди своих. В общем, и те, и другие родители добились своего. Никто из них не хотел этого брака, пусть даже и по любви.

— А что обо всем этом знает Деймон?

— Так никто и не старался что-нибудь скрывать от молодого маса, — ответил Элайджа, снова покачав головой. — Просто его уши не упускали ни слова. Но он никогда об этом не говорил. Мне-то уж точно. Иногда приходил сюда и работал со мной. Хороший работник. Хороший ученик. Бывало и так, что мы вместе ходили на рыбалку. Но о своей матери ни разу и словом не обмолвился.

— А потом дед выгнал его из дома? — спросила Нелли, стремясь сложить все кусочки вместе в этой странной истории.

Элайджа усмехнулся.

— Да вот только мисс Изетта как-то умела порой не слышать, что говорит ее папенька, даже когда он орал ей в ухо. Она и мисс Вэрина уж так заботились о маса Деймоне. Делали все, что могли, потому он теперь всегда приезжает сюда, когда они нуждаются в нем.

— Все понятно, — сказала Нелли. Неудивительно, что Деймон испытывает такое сильное нежелание спать под крышей Роузвуда.

Она повертела в руках горгулью. А что он думал о своей матери? Может, именно ее равнодушие к сыну сделало его таким настороженным и даже подозрительным?

— Мисс Нелли, хотите, я вам сделаю еще одну такую штуку? — Элайджа оглядел свой двор. — Не знаю, найду ли такое же дерево, но, может, что-то похожее и подберу.

— Да нет, меня просто заинтересовала эта фигурка, — ответила она, как бы взвешивая в руке горгулью. — А что потеряно, то, боюсь, уже ничем не заменить.

Печальные аккорды фортепьянной сонаты звучали в музыкальной комнате Роузвуда, где они сидели после ужина. Стоя у окна, Деймон наблюдал, как Изетта вздыхала, склоняясь над клавиатурой. Мысли ее явно были где-то далеко. Вэрина дремала в кресле у противоположной стены.

Нелли, в миленьком светло-желтом платье, сидела на диване, ничего не видя перед собой, поглощенная музыкой. Когда прозвучал заключительный аккорд, Деймон зааплодировал. Нелли присоединилась к нему. Вэрина проснулась и тоже захлопала.

— Замечательно, тетя Изетта. Несколько недель без практики никак не сказались на твоем мастерстве, — похвалил тетю Деймон.

— Полностью согласна, — подтвердила Нелли.

— О, да, но эта вещь была какая-то грустная, ты не находишь, сестричка? Сыграй нам что-нибудь веселенькое. Пожалуйста, — попросила Вэрина.

— Нет, я не в настроении играть веселенькое, — отрезала Изетта. — Когда вернется Тео? Что он сказал?

— Не раньше, чем через три недели, — ответил Деймон и, немного встревоженный, отошел от окна. — А что такое? Ты себя неважно чувствуешь?

— Нет, нет. — Изетта решительно покачала головой и отстранила его взмахом руки. — Ничего похожего.

Деймон бросил Нелли вопросительный взгляд. Она тоже покачала головой, заверяя, что тетя говорит правду. Успокоенный, он выглянул в окно.

Дневной свет угасал, оставив лишь золотые полосы на фортепьяно, по углам комнаты уже сгущалась темнота. Цветы Вэрины добавляли свой волшебный аромат к ветерку, дующему из сада. Свою вечернюю песнь завели сверчки. В комнату, шаркая ногами, вошел дядя Кейто и стал зажигать свечи.

— Не надо, дядя Кейто, — остановила его Изетта, царственным жестом взмахнув рукой. — Мы здесь не останемся. Я уже выдохлась.