Она изо всех сил старалась не разрыдаться, но, с другой стороны, у меня не было намерения отвлекать ее от ее несчастья, суть которого она до сих пор не раскрыла в полной мере, поэтому теперь мне хотелось услышать, что на самом деле произошло дальше. Молодая женщина, естественно, не могла пересказать события в хронологическом порядке, и всё, что я записываю сейчас, гораздо более последовательно, чем то, что она рассказала. Мои бабушка и дедушка, сказала она, были слишком далеко, чтобы позаботиться о нашем ребенке. Моя мать плохо относилась к моему мужу, она разделяла заблуждение всех матерей, чьи дочери вступили в брак, что муж украл у них дочь, вырвал из рук, причем совершенно незаконно. Мы оказались, по сути, покинутыми, а с магазином у нас были связаны только трудности. Так, на пике невыносимости, как она сама выразилась, ей пришла в голову идея слетать с мужем и ребенком на Майорку. Она забронировала едва ли не самый дешевый тур, в номере должен быть балкон, с которого открывается вид на море, это было ее единственное условие, и в конце августа, то есть более полутора лет назад, они вылетели из Мюнхена на Майорку. Знаете, сказала она, мне ведь только двадцать один, и она какое-то время не могла продолжить говорить. Отель Париж, именно там мы остановились. Я по-другому себе всё это представляла. Она не смогла сказать, как – по-другому, даже когда я задал вопрос, как – по-другому, она не смогла ответить. Когда она впервые утром вошла с ребенком в морскую воду, ее начало тошнить. Ребенка тоже. Они взяли напрокат два шезлонга и несколько часов молча просидели прямо под стенами отеля, среди сотен людей. Они вообще не могли разговаривать, так как рядом с отелем велись строительные работы, которые делали невозможным любой разговор. Они пытались съехать, но это было невозможно, они нигде не нашли подходящего жилья. Так, уже на второй день их путешествия они задумались о возвращении в Мюнхен, но и этого они сделать не смогли, поскольку в самолете не оказалось свободных мест. Днем и ночью нам приходилось затыкать себе уши, говорила она, и к воде, которая вызывала отвращение, мы больше не приближались, мы отправились вглубь острова, но там погибали от жары и зловония. И ни на минуту им не удавалось спастись от шума, засыпали они уже в полном изнеможении, в номере, стены которого были настолько тонкими, что они слышали, как в соседнем номере кто-то ворочался в постели. Когда я открывала дверцу шкафа, сказала она, я видела улицу, так как задняя стенка шкафа была попросту растрескавшейся от непогоды бетонной стеной, не больше десяти сантиметров толщиной. Ночью поднимался такой сквозняк, что мы втроем простыли. Ребенок заболел. Днем мы сбегáли в бар, который хоть и был затхлым, но там всё же было терпимо. У нас был полный пансион, сказала она, но мы не могли есть ту еду. Это случилось на пятый день, сказала молодая женщина. Около двух часов ночи она заснула, вероятно снова от изнеможения, и проснулась только около пяти утра. В испуге. Было еще довольно темно, сказала она. Так как мужа в кровати не было, а ребенок спал, я встала и вышла на балкон. Но и на балконе мужа не было. Я снова легла, но тут же встала и снова вышла на балкон, у меня уже было то ужасное предчувствие, сказала она, и я посмотрела вниз. На бетоне под балконом лежал труп, накрытый одеялом. Я сразу поняла, что это мой муж, сказала молодая женщина. В холле отеля ей сказали, что тело нашли на бетонной дорожке уже в три часа ночи, с полностью раздробленной головой. Менеджер отеля сказал ей, что не хотел будить и пугать ее и ждал, когда она спустится в холл. Если это действительно был ее муж, а в этом не оставалось никаких сомнений, и она могла бы безошибочно его опознать, он, директор, немедленно организовал бы всё остальное. Молодая женщина вдруг стала излагать свою историю совершенно спокойно, и у меня сложилось впечатление, что она успокоилась именно потому, что я уговорил ее рассказать всё с начала до конца, подумал я теперь. Я снова слышал, как она говорит, будто это было вчера. Она молча поднялась к ребенку на восьмой этаж, лифт вышел из строя, что часто случается в дешевых отелях, взяла ребенка и вернулась в холл. Тем временем, по ее словам, уже скопилось много зевак, хотя было только около шести утра. Появился врач, полиция, потом тело мужа затолкали в катафалк, вызванный из Пальма-де-Майорки, и увезли. Затем, будучи не в силах встать, она просидела в холле полчаса, совершенно безучастная к происходящему, и всё прижимала к себе ребенка. Потом она пошла в номер и не выходила из него два дня. Когда на второй день она спустилась в холл около полудня, ей сказали, что мужа похоронили на кладбище в Пальма-де-Майорке, и сунули ей в руку записку с номером участка на кладбище. Вот и всё. Она поехала на кладбище на такси и нашла место захоронения, как она сказала, только после нескольких часов отчаянных поисков. Было ужасно жарко, и у нее было только одно желание – немедленно умереть. Но это ее желание, разумеется, не исполнилось. К своему ужасу, она обнаружила, что мужа похоронили даже не в отдельной могиле, а вместе с телом некой Изабеллы Фернандес, умершей на неделю раньше, в одном из семиэтажных надземных бетонных саркофагов, которые распространены в южных странах из-за нехватки места. Таким образом, уже через два дня после смерти мужа, который неизвестно по какой причине упал с балкона отеля Париж, она стояла со своим ребенком перед бетонированным захоронением, на котором даже не было написано имени мужа, там были только имя совершенно незнакомой ей семидесятидвухлетней женщины и номер, нацарапанный на желтоватой мраморной доске, который был номером ее мужа. Эту часть истории молодая женщина, которой тем временем принесли второй кофе, тоже рассказала вполне спокойно. Потом она вдруг встала и сказала, что ей, собственно, пора идти на кладбище, как она делала каждый день в течение недели, пока находилась в Пальма-де-Майорке, она регулярно ходит на кладбище, где теперь очень хорошо ориентируется. Она предпочла бы остаться здесь, в Пальма-де-Майорке, в Германии она чувствовала себя еще несчастнее. За это время она уже дважды побывала в Пальма-де-Майорке в связи с возложенной на нее юридической стороной этого печального дела. Сначала она думала, что сможет