Любопытна реакция дворянства Норфолка на притязания Ричарда Йорка на королевскую корону. В целом, джентри Норфолка поддержали намерение герцога Йорка и его сторонников, хотя степень этого одобрения была далеко не одинаковой. И если Маргарет Пастон ограничивается осторожной общей фразой: «в нашей стране много разговоров о желании моего лорда Йорка (получить корону Англии). Люди с почтением отзываются о моем лорде Уорвике», то в письме брата Брекли (Breckley) акценты расставлены значительно более определенно. В нем Брекли призывает благословение Господне на лордов Уорвика и Солсбери (Salisbury) и обвиняет нынешних правителей в плохом состоянии дел в графстве[62].

Начало Войн Роз повлекло за собой не только обострение обстановки на местах, но и значительное ослабление королевской власти, выразившееся, в частности, в почти полной потере контроля над местной администрацией. Шерифы в этот период уже не назначались королем, а выбирались из нескольких, предложенных главой графства или герцогства кандидатур. Герцог или граф посылал к тому из магнатов, который в тот момент управлял страной за душевно больного короля, список из нескольких угодных ему кандидатов, из которых тот выбирал одного. Так, вдова обезглавленного герцога Саффолка в 1460 г. послала к находившемуся в то время на гребне успеха Ричарду Йорку своего сына со списком из трех кандидатов на должность шерифа в графстве Саффолк.

Несмотря на то, что на территории Норфолка не велись военные действия, к концу 50-х гг. положение дел в графстве окончательно вышло из-под контроля. Ситуация осложнялась тем, что шериф, как уже было сказано выше, активно поддерживал одну из вооруженных банд, терроризировавшую всю округу. В переписке Пастонов нередки следующие высказывания на его счет: «можно насчитать сотню причин, по которым следовало бы написать о нем королю… люди говорят, что даже если он ничего не делал своими руками, он все равно сказал и сделал достаточно, чтобы умереть». Заметим, что в данном случае речь идет фактически об обсуждении убийства главы местной администрации. Такая попытка действительно была предпринята в январе 1461 г. Шерифу удалось спастись, но виновные не понесли никакого наказания.

Думается, причиной возраставших беспорядков в графстве было то, что армии йоркистов и ланкастерцев в эти годы неоднократно встречались на полях сражений. Воздействие этих событий на психику современников было тем более удручающим, что, как отмечает С.А. Армстронг, противостоящие партии рассылали через своих сторонников совершенно противоположную информацию об одном и том же событии. Точность сообщений значительно уменьшало то обстоятельство, что действительно важные новости, во избежание перлюстрации, не писали, а передавали устно с подателем письма. Результатом такой пропагандистской политики явилось то, что в Норфолке перестали верить любым вестям из Лондона, если только они не были изложены на бумаге и скреплены печатью лица, заслуживавшего доверия. Так, Джон Пастон старший в 1461 г. писал: «Если ты привезешь какие-либо вести от Лордов, то позаботься о том, чтобы они были написаны; ведь новостям, привезенным Дерквортом, не поверили, поскольку он не привез никакого письма, которое могло бы их подтвердить». По всей видимости, хаос разнообразных слухов и сплетен был так велик, что даже заставил дворян Норфолка отступить от обычного правила — не сообщать важных новостей в письменной форме.

В 1461 г. положение дел в Норфолке стало напоминать полный хаос. Можно говорить уже не о несоблюдении законов, а об отсутствии законов как таковых. Передвижение по дорогам стало настолько небезопасным, что Джон Пастон-старший запретил своему сыну покидать их земли. Это запрещение было вызвано сразу двумя соображениями — опасением за безопасность сына и тем, что каждый вооруженный человек был необходим для защиты семейных владений.

Анализ данных эпистолярного комплекса Пастонов позволяет выявить прямую зависимость между событиями общенационального масштаба и политической обстановкой в графстве Норфолк. Чем больше обострялась борьба между «партиями» Йорков и Ланкастеров, тем напряженнее становилась ситуация на местах. Необходимо подчеркнуть, что современники событий придерживались точно такого же мнения.

В феврале 1461 г. Маргарет Пастон прямо писала: «королю и лордам следовало бы понять, как плохо они управляют не только из-за убийств и грабежей, но из-за того мятежа, который они устроили в нашем графстве».

Неудивительно, что воцарение Эдуарда IV было воспринято в Норфолке с большим облегчением, ведь оно означало хоть какую-то определенность. Уильям и Томас Пастоны так описывают это событие: «Наш сюзерен выиграл битву, и в понедельник, когда известие об этом было получено в Йорке, там были устроены празднества и торжественные процессии».

Следует заметить, что приход к власти Эдуарда IV на первых порах не ослабил, а даже усилил напряженность в графстве, поскольку к дестабилизирующим факторам прибавились еще и аресты приверженцев Ланкастеров. В результате упоминавшейся выше «беспристрастности» королевских чиновников действия, долженствующие покарать приверженцев предыдущего короля, зачастую превращались в сведение личных счетов. Спасения в таком случае следовало искать в протекции семьи и друзей, а не у королевского правосудия. Так, Маргарет Пастон в мае 1461 г. сообщает, что жена арестованного ланкастерца «не смеет показаться в собственном имении потому что… если только ее смогут поймать, то арестуют или поместят в какое-нибудь ужасное место до конца ее дней». На момент написания письма женщина скрывалась в монастыре рядом с владениями ее брата, и ее друзья и родственники просили Джона помочь ей, рассказав о ее положении кому-нибудь из влиятельных лордов.

Кроме возможных арестов обитателям графства по-прежнему угрожали как разбойники, так и не в меру активные соседи, стремившиеся увеличить свои владения в надежде на безнаказанность, ввиду бездействия парализованной местной администрации. Например, в декабре 1461 г. кузен Джона Пастона сообщает ему, что он не может помочь родственнику, вступив по доверенности во владение завещанным тому манором, поскольку его людей и сил едва хватает на то, чтобы защитить свой собственный.

Положение дел в графствах улучшалось медленно еще и потому, что при новом короле администрация функционировала не лучше, чем при старом. Например, шериф Ховард, назначенный на эту должность сразу же после воцарения Эдуарда IV, в конце 1461 г. приказал своим подчиненным вышвырнуть из административного здания Томаса Дени, пришедшего туда в надежде найти управу на третировавших его людей, которые, по несчастной случайности, оказались хорошими знакомыми шерифа.

Вышеизложенное позволяет прийти к следующему выводу. Несмотря на непрекращающиеся правонарушения и беспорядки, обстановка в Норфолке периода 1452–1462 гг. вряд ли может быть названа гражданской войной. Противостояние в центре на местах оборачивалось разбоем и грабежами, иногда убийствами простолюдинов и очень редко — джентри. Органы местной власти пусть плохо, но функционировали, и, несмотря на вспышки насилия, проблемы, в конечном итоге решались законными методами — на преступников жаловались властям, их заключали под стражу и судили. Спорные маноры захватывали силой, но лишь затем, чтобы впоследствии легализовать свои действия в суде. Конечно, эти годы никак нельзя считать мирным временем, скорее к ним подходит немного устаревшее, но очень емкое слово «немирье».