«Знаете ли Вы о том, что творится в Грозном, что народ ждет представителей из Москвы, что нужно положить конец зверским убийствам, дело дошло до того, что некоторые требовали возвращения Грозненской области и выселения чеченцев». В Москве немного помолчат и ответят, что им ничего неизвестно…

Тем временем в городе произойдет несколько случаев избиения милиционеров и разъяренной толпой будет насмерть забит чеченец, известный как отъявленный русофоб и злостный хулиган. Вечером группа демонстрантов задержала на Грозненском вокзале отправление поезда Ростов — Баку. Люди взволнованно рассказывали удивленным пассажирам о том, что происходит в Грозном, просили их сообщить об этом жителям других городов. На вагонах появились надписи: «Братцы! Чеченцы и ингуши убивают русских. Местная власть поддерживает их. Солдаты стреляют по русским!»

Ночью на вокзал прибыли войска. Толпа встретила их градом камней. В ответ солдаты открыли огонь по безоружным людям. Одновременно войскам и милиции удалось рассеять митинг на площади Ленина. По официальным данным, при подавлении массовых беспорядков был убит один человек и несколько получили ранение.

В конце концов властям удалось успокоить возмущенный народ. Более 100 активных участников беспорядков арестуют и приговорят к различным тюремным срокам. Среди осужденных будет и Георгий Шваюк. На суде он заявит: «Свои действия не отрицаю и считаю их не преступными». Судебная Коллегия по уголовным делам Верховного суда РСФСР «отмерит» ему 10 лет лишения свободы без поражения в правах, но с конфискацией имущества.

«События 1958 г. в Грозном были предтечей будущих межнациональных разногласий, трений и сепаратистских проявлений. Если бы КПСС, проанализировав эти события, не ограничилась бы сменой секретарей обкомов, а сделала бы соответствующие выводы и приняла нужные меры, развитие многонациональной страны пошло бы по иному, а не по теперешнему варианту», — уверен известный российский ученый Александр Каламбет[88].

Да, никаких выводов из Грозненских событий руководством страны сделано не было. Если не считать того, что в республике разразилась интернационалистическая истерия. Средства массовой информации день и ночь трещали о дружбе и согласии. На предприятиях и в учреждениях проводились лекции о братстве народов. В Грозном даже появились плакаты, где два персонажа застыли в крепком рукопожатии. Один — в косоворотке и спецовке, другой — в папахе и бурке. «Мы живем в дружной семье народов СССР» — гласила надпись.

Известно, что религиозный фанатизм и зоологический национализм порождают насилие. В свою очередь, упертый интернационализм его провоцирует. Когда жертву с высоких трибун призывают к согласию и дружбе с насильником, тогда насильник обретает чувство национального превосходства и вседозволенности. Вот так в далеком 1958 году и закладывались основы будущей бандитской «Ичкерии».

Другой попыткой снять социальную напряженность было решение руководства республики о привлечении населения, прибывающего со спец-поселений, к созидательному процессу строительства коммунизма. Что из этого получилось, сказано в статье Александра Каламбета:

«Мечено-Ингушский совнархоз начал создавать новые рабочие места, хотя нефтяная промышленность и без этих мест испытывала потребность в рабочей силе, но чеченцы в нее работать не шли. Построили слюдяную фабрику с тысячами рабочих мест, но ее пришлось закрыть, так как желающих работать на ней не нашлось. Построили завод “Пищемаш” в Гудермесе, открыли филиал Грозненского завода “Красный молот” в городе Аргуне. Туда же был вынесен из пределов Грозного мясокомбинат, построен сахарный завод. Создавались промышленные объекты в других городах и поселках республики. Но рабочие места этих промышленных предприятий не заполнялись, идти работать в промышленность возвращающееся из Средней Азии население не хотело. Например, на крупнейшем в республике заводе нефтяного оборудования “Красный молот” число чеченцев и ингушей не превышало 10 % всех работающих.

Местная партийная и советская власть, видя невозможность вовлечь чеченцев в промышленное производство, стали заявлять, что возвращаются на родные земли не рабочие, а крестьяне, что им нужен крестьянский по содержанию труд. В республике стали сажать сахарную свеклу, хотя она как сельскохозяйственная культура здесь не районирована, площади под ней достигали почти 10 тыс. га. Но и на сахарных плантациях кроме женщин никто не работал. Тогда в плоскостных районах республики посадили 25 тыс. га виноградников. Каждый гектар виноградников требует как минимум одного работника. Нои на них работать было некому.

В республике после ее восстановления сложилась парадоксальная ситуация. Прибывшее население требовало рабочих мест, но создаваемые рабочие места не заполнялись. Чем же занимались люди, для которых создавались рабочие места? Где они работали? В первую очередь в торговле. Например, в организациях респотребсоюза (райпо, сельпо, магазинах) 85–90 % должностей занимали чеченцы. Многие выезжали на заработки в северные районы или, как в народе говорили, на “шабашки”, где можно было сорвать дурные деньги. Как на “шабашках” жили и работали — лучше не вспоминать. В некоторых районах после знакомства с “шабашниками” из Чечено-Ингушетии местные органы принимали решение в районы их вообще не пускать. После восстановления республики за всю ее историю на всех уровнях республиканские власти подсчитывали, сколько мужского населения коренных национальностей, в т. ч. чеченцев и ингушей не занято обществен но-полезным трудом. Но подсчитать так и не смогли. В местных средствах информации, в высгуплениях руководителей фигурировали самые разные цифры: от 40 до 200 тыс. В то же время в промышленности и сельском хозяйстве республики наблюдался дефицит рабочей силы, который негативно отражался на состоянии экономики. На одном из плену-мов обкома указывалось, что нехватка 2800 механизаторов в сельском хозяйстве республики — главная причина простоя тракторов и несвоевременного проведения сельскохозяйственных работ.

Чеченцы охотно шли работать в милицию, но придя, выполнять функции не всегда могли, их вынуждены были увольнять. Один министр внутренних дел заявил, что министерство напоминает отдел кадров с двумя дверями. У одних дверей очередь поступающих на работу, у других очередь уволенных с работы»[89].

Кстати, в своей статье Каламбет приводит статистические данные о состоянии республики в период одиннадцатой пятилетки (1981–1985 гг.) Некоторые цифры стоит привести. За названный период валовое общественное производство ежегодно росло в СССР и РСФСР на 3,1 процента, в Чечено-Ингушетии оно снижалось на 1 процент. Рост производительности труда в промышленности в расчете на одного работающего в РСФСР составил 115 %, а в Чечено-Ингушетии производительность труда упала до 97 % по отношению к десятой пятилетке. Валовый сбор зерна уменьшился с 500 тыс. т до 400 тыс. т и т. д. Красноречивые цифры, согласитесь.

Между тем в республике продолжали усложняться межнациональные отношения. Нередко серьезные просчеты в организации межнационального общения допускали должностные лица, занимавшие высокие посты, но не знавшие местных условий. Так, в Грозном по распоряжению одного деятеля-«варяга» был закрыт клуб, где подростки и молодежь обучались танцам народов Северного Кавказа, но открыта школа игры на русской балалайке. Через несколько