litbaza книги онлайнРоманыКлетка для соловья - Елизавета Соболянская

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 27 28 29 30 31 32 33 34 35 ... 40
Перейти на страницу:

– Хочешь Лондон, хочешь – Швейцария. С языком у тебя хорошо, освоишься быстро, посмотришь, как за границей люди живут…

Клеточка отказалась.

– Пап, и когда я вернусь, я стану здесь совсем чужой. Нет уж! Если тебя беспокоят эти идиоты, я готова никуда кроме учебы без тебя не ездить!

Финн покачал головой. За год его дочь изменилась. Уже не школьница с косой – молодая интересная девушка с блеском в глазах. И в общем-то она права – отрыв от тусовки прямо сейчас может стать фатальным в будущем.

– Все-все понял! Ты права, дочь! Значит найдем другое решение.

«Другим решением» стал мрачный парень в камуфляжной футболке, который теперь всюду ходил за Клеточкой. Это было непривычно и неудобно, но девушка смирилась. Поймала пару шуток на тему телохранителя с отличным телом и забыла. Потом начался учебный год, со всеми его переживаниями и заботами, и недовольство чересчур заметной охраной стерлось.

А потом Арина родила! В самый вьюжный день февраля! Мальчика! На радостях Финн расплакался в коридоре, куда его выставили, когда дело пошло совсем уж хорошо. Горецкий и Клеточка были рядом – переживали за молодую маму, и немножко за встрепанного, взволнованного Трунова.

Часика через два, когда новоиспеченного отца все же вытолкали окончательно, заверив, что мамочка и малыш крепко спят, Соловей усадил друга в машину и повез домой – отмечать. Фира Моисеевна расстаралась, накрыла великолепный стол, и все дружно часа два слушали про «крохотные пальчики» и «как он заорал, когда его доктор шлепнул» и главное «Аришка молодец, как у нее сил то хватило такого богатыря родить»!

Когда коньяк сделал свое дело, Горецкий увел Марка Аркадьевича наверх. Маргарита Александровна и Фира Моисеевна решили лечь пораньше, чтобы с утра поехать к молодой матери и закормить ее домашней едой.

Клеточка задержалась в гостиной – выключила свет, оставив один лишь светильник в дальнем углу, и стояла, смотрела на вьюгу за окном. Думала о том, что так и не встретила мужчину, которому хотела бы подарить ребенка. Да что там ребенка – ей не хотелось никого обнять, кроме…

Тяжелые горячие ладони легли на плечи:

– Не спишь?

Горецкий не удержался и сделал то, за что сам себе с удовольствием прописал бы в морду. Дочь друга. Девчонка младше его почти на десять лет! Хрупкая, как фарфоровая статуэтка, фамильная драгоценность! Вот сейчас она вздрогнет и даст ему по физиономии, и станет легче! Отпустит бешенное желание схватить, смять, впитать всем телом ее сводящий с ума аромат…

Клеточка не повернулась. Закуталась в его руки, как в шаль, прислонилась узкой спиной к его широкой груди, склонила голову, открывая соблазнительную и беззащитную шею… Соловей дрогнул. Не устоял – прогулялся по сливочной коже губами и тихо простонал:

– Прогони! Не удержусь!

А она вдруг гибко извернулась в его руках, притянула ближе и обожгла губы поцелуем. Сама. Хищным цветком вцепилась в волосы, и не отпускала, пока не кончился воздух в легких. Потом чуть отстранилась, прижалась лбом ко лбу и прошептала:

– Не держись!

И запустила прохладные пальцы за воротник рубашки… Дальше все было, как во сне – схватил, прижал к стеклу, с мучительным стоном целуя и тиская все, до чего сумел дотянуться. Рванул воротник ее платья, чтобы скорее увидеть грудь и убедиться – она так же прекрасна, как в его диких снах. Увидел и со стоном приник губами – реальность оказалась еще лучше!

Она тоже не стояла без дела – обдирала с него рубашку, горячечно целуя каждый кусочек кожи. И эти ее прохладные пальцы, словно случайно задевшие каменный стояк, и губы, шепчущие бессвязно: еще!

Вдруг, где-то на кухне брякнула посуда. Они отпрянули друг от друга и хором прошептали:

– Не здесь!

Раздумывать и ждать Горецкий не любил – сгреб девчонку на руки, в три прыжка добрался до лестницы, и быстро донес до своей спальни. Свет включать не стал – вспомнил вдруг с некоторым смущением, что в углу валяется брошенный кое-как экип, в другом углу – открытая спортивная сумка, в третьем – стол, заваленный бумагами, и только кровать по армейской привычке застелена безупречно. Вот на кровать он и уложил свою «добычу», и зацеловал, не давая прийти в себя. Не важно, сколько сопливых щенков до него ласкали это стройное, гибкое тело! Он сделает все, чтобы в его постели она думала лишь о нем!

А Клеточка не отвлекалась. Реагировала на ласки чутко, изгибалась, постанывала так, что у Антона кровь кипела в жилах. Поначалу, он целовал ее жадно и резко, оставляя следы, словно метки, потом дал себе мысленный подзатыльник – если утром Финн заметит засосы, будет плохо. Поэтому он стал нежнее, и передвинулся с поцелуями ниже. Грудь, живот… полоска шелка улетела в угол, и он прижался к шелковистому треугольнику. Странно и непривычно. Следуя последней моде, девушки добивались в этом месте абсолютной гладкости, а тут – аккуратный пушок, четкой стрелочкой указывающий направление…

Когда его губы прижались к нежному местечку, Секлетинья вскрикнула, попыталась сжать ноги. Ее что, так еще не ласкали? Ну и дубы эти ее студенты! Мысль мелькнула и исчезла. Приятно быть первым, пусть в такой малости… Горецкий провел кончиком языка по сомкнутым створкам, и довольно осклабился, чувствуя, легкое движение навстречу:

– Нравится? А так! – он слегка усилил нажим, раскрывая раковину, в поисках жемчужины, и был вознагражден легким вздохом – почти стоном.

Дальше он уже не сдерживался – ласкал, целовал, гладил, слушая всхлипы и стоны, как музыку, а когда Клеточка все же сжала его голову ногами и забилась в сладких судорогах, почувствовал себя вознагражденным.

Скользнул наверх, коснулся губами ее измученного рта, делясь вкусом и ароматом, потом приставил головку к ее нежному входу и толкнулся, в последний момент ругнув себя – забыл резинку! А девочка узкая и тесная, и, кажется, вся кровь унеслась туда, вниз, выметая из головы мысли о защите. Вскрик боли отрезвил.

– Клеточка! Ты? – он ошеломленно замер, не веря собственным ощущениям.

А она упрямо подняла ноги, сжала его талию и качнулась навстречу – не останавливайся! И он не смог остановиться. Слишком уж хорошо, горячо и сладко было в ней! Рванул вперед, стремясь сократить для нее дискомфорт, и утонул в таком бешенном оргазме, что… да, все досталось ей. И от этого почему-то тоже было сладко.

Потом он лежал рядом, сцеловывал соленые слезинки, и думал о том, что попал. Угодил в сладкий плен наивных глаз и манящих губ. Утром Финн его убьет, или заставит женится. Да он и сам бы убил любого за свою дочь. Горецкому вдруг стало страшно. Прежняя холостяцкая жизнь показалась раем, а перспектива брака – клеткой, связывающей крылья.

Он дождался, пока девчонка ровно засопела, тихонько поднялся, натянул штаны и вышел из комнаты. До утра сидел в пустой гостиной, цедил из бокала виски, думал. А когда на кухне тихонечко запела Фира Моисеевна, встал и пошел в комнату Финна.

1 ... 27 28 29 30 31 32 33 34 35 ... 40
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?