– Где Валери? Считаю до трех, – спокойно сказал я, не блефуя и готовясь в самом деле прострелить ему череп. Августино должен был это понять. – Раз… Два…

– Стоп, – сказал он. – Достаточно. Валери не живет на вилле. У нее свой дом рядом с вертолетной площадкой.

– Где это?

– В двух километрах отсюда. Но я хочу дать вам один совет, молодой человек: после этого вашего поступка начинайте готовиться к смерти.

– Уйду из жизни только вместе с вами, – ответил я, рывком заставляя Августино подняться на ноги.

Мы подошли к двери. Я подтолкнул его.

– Открывайте!

– Вы говорите сразу, Кирилл, что вы хотите, – сказал Августино, поворачивая ключ. – Не надо лишних телодвижений. Все будет исполнено.

– Вперед!

Он послушно открыл дверь, и мы вышли на лестничный балкон. Как я и ожидал, справа и слева от нас, держа винтовки на изготовку, стояли два охранника.

– Убери этих ублюдков, – сказал я.

– Выйдите вон, – приказал Августино, и охранники, тотчас опустив стволы, стали спускаться в холл.

– Пусть лягут на пол лицом вниз.

Августино промолчал, и я сильнее вдавил ствол ему в щеку.

– Ну!

– Делайте, что он говорит! – раздраженно произнес Августино.

Охранники без особого энтузиазма подчинились. Мы прошли мимо, и я откинул ногой винтовки подальше от охранников.

На улице меня взяли на прицел еще трое, но Августино уже без моей команды велел им бросить оружие и лечь на землю. Как раз в эту минуту из джунглей выскочил джип и лихо подкатил к нам.

– Очень кстати, – сказал я, наблюдая за тем, как все тот же водитель в широкополой шляпе выходит из машины и, козыряя, говорит Августино что-то насчет гостя, которого посадил в вертолет и отправил. Я думал, что водитель вплотную подойдет к нам, прежде чем заметит, что его шеф опирается щекой на ствол моего пистолета, но он, к счастью, начал потихоньку врубаться в обстановку, остановился, посмотрел на лежащих охранников, потом на меня, снова на охранников и медленно потянулся рукой к кобуре.

– Не трогай пистолет, чучело, – сказал я ему, – а то будешь собирать мозги своего шефа по всей клумбе.

– Сними ремень с кобурой и кинь в кусты, – подсказал водителю Августино.

– Слушаюсь, шеф, – ответил водитель. Сбруя полетела в кусты.

– Теперь садимся. – Я подтолкнул Августино к машине. – Вы – за руль.

Августино сел. Я хотел лечь на заднее сиденье и оттуда держать голову шефа на прицеле, но на сиденье лежал какой-то груз, накрытый брезентом. Не было времени возиться с ним, и я сел рядом с Августино, опустившись как можно ниже.

– Заводите, и поехали, – сказал я.

– По машине не стрелять, – крикнул Августино охранникам, лежащим на земле. – Не предпринимать никаких мер, чтобы нас задержать.

Он нервничал и слишком резко сбросил педаль сцепления, а может быть, такая была у него манера трогаться с места, но тем не менее джип издал жуткий звук и помчался вперед с такой скоростью, словно им, как снарядом, выстрелили из пушки. Битумная полоса быстро сменилась грунтовкой, и на первом же ухабе мы оба едва не вылетели из своих сидений. Я понял, что Августино нарочно развил такую скорость, чтобы я не мог все время держать его на прицеле. Я не стал ничего говорить, а просто выстрелил в воздух. Августино оказался очень понятливым и тотчас снизил скорость.

Мы въехали в джунгли. Вилла скрылась за деревьями. Сезон дождей сделал свое дело, и дорога совершенно раскисла. Каждая выбоина была заполнена водой, мы въезжали в нее, поднимая тучи грязных брызг, и я понял, почему при такой красивой вилле состоит на службе потрепанный и заляпанный джип.

Мы проехали вброд ручей, потом долго выбирались на подмытый берег, где машина несколько раз юзом сползала обратно. Августино подозрительно неловко обращался с управлением, и мы потратили не менее десяти минут, пока снова не выехали на дорогу.

Лес заканчивался, и сквозь заросли я заметил постройки.

– Там? – спросил я.

Августино кивнул.

– Остановите машину.

Августино нажал на педаль тормоза, опустил локти на руль и терпеливо ждал, что я ему прикажу.

– Выходите.

Он посмотрел на меня, усмехнулся и ответил:

– До скорой встречи.

С этими словами он вышел из машины и не спеша, будто прогуливался по парку, направился в обратную сторону.

Я сунул пистолет за поясной ремень, пересел за руль, плавно тронулся и медленно поехал к краю леса. Мои нервы были настолько напряжены, что я вздрогнул, когда вдруг из-за спины показалась волосатая рука, и острое, как бритва, мачете коснулось моего горла.

– Привет, динозаврик, – услышал я непривычную русскую речь. – Рули обратно, надо старика до дома довезти.

Я машинально опустил руку вниз. Пистолета за поясом не было.

Я не видел его лица. Мог обернуться, но не делал этого, мешало лезвие мачете. Мотор машины заглох. Я совсем забыл о педалях, давил изо всех сил обеими ногами в перегородку, до боли в руках сжимал руль, но джип уже перестал катиться по инерции, въехал в кусты и замер.

Я не должен был, не имел права так глупо попасться ему в руки. Надо было перерыть всю машину, снять с заднего сиденья брезентовый чехол или, для очистки совести, выстрелить по нему несколько раз. Нет, сельва не выработала во мне охотничий инстинкт, она расслабила меня, и я позабыл о том, что люди гораздо более опасные хищники, чем звери.

– Ну что ты растерялся? – сказал на ухо Картавый. – Заводи, и поехали обратно. Ты как будто не обрадовался мне.

Я забыл снять рычаг со скорости, и с поворотом ключа машина дернулась. Лезвие мачете слегка обожгло мне кожу на горле, и я почувствовал, как защекотала горячая капелька крови, сбегающая на грудь. Я развернул машину и поехал в обратную сторону – намного медленнее, чем вез меня Августино.

– А давненько мы с тобой не виделись, да? – говорил Картавый. – Похудел, бороденкой оброс. Плохо питался, наверное? Или нервничал сильно?

Я протянул руку к зеркалу, подвешенному на стекле, повернул его так, чтобы видеть Картавого. Его отражение плясало и дрожало, как на поверхности воды, но я смог рассмотреть его крупный нос, губы, разделенные тонкой полоской усов, и правый глаз – стеклянный, выпученный, неподвижный, как у восковой фигуры. Он был омерзителен, как хамелеон, с этим мертвым невидящим глазом, обрамленным многочисленными лучиками морщинок, не подчиняющимся своему живому двойнику, который уставился на меня.

Августино сидел на обочине дороги. Я притормозил, он встал, открыл дверцу, сел рядом со мной и, выразительно глянув на меня, развел руками.