И были семейные собрания, советы. Уйма прочитанных книг. Наморщенные лбы и обеспокоенные взгляды.

Дар целителя. Спустя столько лет? Нет, это не нужно оглашать.

Зато использовать – нужно.

Агата всегда хотела спасать. Теперь путь в медицину был ей обеспечен.

Со временем дар Агаты рос. Она всё больше могла его контролировать, научилась лечить на расстоянии – тайно, без прикосновений – и зачастую помогала не только своим, но и чужим людям, даже прохожим. Училась по книгам, задолго готовясь к медицинской Академии.

Однако чем хуже, чем запущенней была болезнь – тем больше требовалось от неё сил. Тем дольше было потом её восстановление.

Но иногда и силы не помогали.

Как с родителями. Как с Мэттью.

И всё вышло бы куда хуже, если бы ей не попалась та раненая…

***

…Старуха. Старуха, что возникла точно из воздуха и едва не сбила Агату с ног. Подхватив зарёванную девочку на руки, она запричитала и заохала. Жена толстяка, мама, уже хлопотала над бледным мужем вместе со стюардом и судовым врачом, что по счастливой случайности проходил рядом.

«Жив. Не убила», – подумала Агата со смесью радости и огорчения.

Ведь всё равно придётся убить. Не этого, так другого.

Содрогнувшись, Агата развернулась и пошла прочь, в каюту. Пальцы дрожали, дрожали и губы. Ноги подгибались на ходу.

Агата не видела детей, игравших кто с волчком, кто – с мячиком. Почти не слышала людской говор.

«Терпи. Скоро всё это кончится. Тер…»

Что-то попало под ногу, и Агата, споткнувшись, полетела на палубу.

«Мяч!» – ещё мелькнуло в мыслях. Но Агата не успела ни вскрикнуть, ни испугаться: пахну́ло цитрусами, сверкнули перед лицом голубые, впрозелень, глаза, и в следующее мгновение Агата поняла, что её держат в объятьях. Крепко, но без лишней грубости.

Впрочем, руки на талии в секунду исчезли.

– М’ойле, вы в порядке?

Гэллиец, поняла Агата. Только гэллиец мог так безбожно, на свой манер, коверкать старомодное обращение – «моя леди».

– В… всё хорошо, благодарю вас, – ответила Агата, запнувшись.

– Вы так бледны… – нахмурился мужчина, разглядывая её лицо. Вот посмотрел на взбитую над лбом светлую чёлку, приметил траур, остановил взгляд на броши с локоном мертвеца.

– М’ойле Блэквуд? Агата? – спросил он, заставив её оцепенеть.

– Откуда вы…

– Знавал вашего брата. Вы очень похожи на него. Это несказанная утрата, м’ойле. Увы, не успел на похороны. Прошу принять мои соболезнования.

– Спасибо, но кто…

Гэллиец отступил на шаг и отвесил Агате поклон.

– Венсан Ларозьер. К вашим услугам.

«Ларозьер!»

Конечно же, она слышала о нём. Как не знать о Ларозьере, главном конструкторе «Агаты»? Знаменитый мастер из гэлльского Паризи, тот самый, которого так хвалил брат, странно посматривая на неё! Тот, с кем зачем-то обещал её познакомить!

Выглядел он чудно́: ни тебе костюма, ни пальто. Простецкие штаны на подтяжках и несвежая рубаха, руки, испачканные углём…

– Думала, вы гораздо старше, – невольно вырвалось у Агаты.

«Господи, что я несу!»

– Простите, я… – поспешно начала она.

Однако гэллиец, похоже, не обиделся, что создателя лайнера посчитали сосунком.

– Что вы! И прошу извинить мой внешний вид. К кочегарам заглянул, надо было помочь, – обезоруживающе улыбнулся он.

Широкоротый, отнюдь не красавец, Венсан удивительно преобразился от этой улыбки. Посмотрел на румянец, украсивший бледные щёки Агаты, и вдруг предложил прогуляться:

– Сочту за честь показать вам всё. Идём?

Агата помялась… и кивнула.

Вскоре они уже беседовали, как давние друзья. Венсан обладал тем же даром рассказывать о строении пароходов, что и Мэттью: просто, доступно и интересно. Матросы и стюарды, встречаясь на пути, кивали ему, а порой и останавливались, чтобы с уважением пожать руку.

Агата умело поддерживала беседу, незаметно отвлекаясь от своих горестей, и украдкой посматривала на ауру гэллийца: изумрудно-зелёная, она воплощала собой идеальное здоровье.

Редкое, ценное, манящее.

«А ведь придётся и его…» – ошпарила внезапная мысль, и Агата побелела, вспомнив.

– М’ойле! Вам нехорошо?

– Нет-нет, – бледно улыбнулась Агата, встав у поручней на носу. Голос предательски дрогнул. – Просто…

– Просто море, – тихо договорил за неё Венсан. – Да? Вам больно смотреть на него. Ведь оно забрало брата.

Встав рядом, гэллиец замолчал.

– У вас… У вас оно тоже кого-то забрало? – несмело спросила Агата.

– Да. Родителей, – просто ответил он. – Помните историю с «Голиафом»?

Агата кивнула. Апрельский ужас многолетней давности. Объявленный непотопляемым, а на деле такой уязвимый «Голиаф». Недостатки конструкции, авария, нехватка шлюпок… Крохи спасшихся.

– Я пошёл в судостроители, чтобы такого не повторилось, – негромко, но твёрдо сказал Венсан, смотря вдаль, провожая взглядом чаек. – Я хотел делать непотопляемые, вечные корабли. Вот так, м’ойле Агата.

Галлиец повернулся к ней. Свет заходящего солнца окрасил его карминово-красным.

– А что делаете здесь вы?

Агата сжала кулаки и хрипловато ответила:

– Выполняю обещание, данное брату. Он хотел, чтобы я путешествовала на «Агате». Потому что…

***

…Он любил море. И считал себя везучим. Именно поэтому Мэттью отправился в ту парусную регату.

Прощаясь с сестрой, он весело хохотал, обещая привезти ей трофей. И она тоже хохотала: больно уж смех заразительный.

Но смех обернулся слезами, когда Агате сообщили о шторме и пропавших участниках.

Дни шли за днями, поиски за поисками. Спасатели прятали глаза. Ждала, ядовитым пауком таилась чёрная вуаль в ящике дамского столика.

Он вернулся через неделю: худой, не похожий на себя… постаревший. Единственный, кто выжил.

Мэттью выбросило на берег у Кэллдонии – подобрали рыбаки. С тех пор он охладел к морю. Разучился смеяться, будто нацепив на лицо восковую маску. Окно в его кабинете, с видом на водную гладь, отныне было наглухо закрыто шторами.

Бледный, измождённый, Мэттью почти перестал улыбаться сестре. Аура его то зеленела, то краснела. Агата, пытаясь помочь близкому, направляла силу на исцеление, но…

Но с каждым днём помогать брату удавалось всё хуже. Всё сложнее. В конце концов он сам запретил ей тратить силу.

Мрачный, небритый, Мэттью проводил всё больше времени вне дома. Дома же, избегая сестру, запирался в кабинете или спальне и нервно курил сигары.

Вскоре газеты взорвались новым страшным известием: пропал корабль «Королева Дафна», что спустил на воду конкурент «Блэквуд и Лавлейс». Никаких сигналов бедствий, никаких следов… А потом – останки судна, трупы, выброшенные на берег, да парочка выживших, которые, заикаясь, говорили что-то про ужасный шторм и при расспросах отводили глаза.

Читая про это, Мэттью всё больше мрачнел, злился непонятно на что. Агата боялась: его и за него. И тоже ярилась, не получая отдачи от своего дара. Сидела в комнате, сжимая хлипкие кулаки на коленях. И беспомощно смотрела на…

***

…Отражение в