В эту ночь Катя все не могла заснуть. Тошнота ненадолго отступила, но им с Сашей уже было ясно и без теста, что будет ребенок. Радость – тихая и поглощающая без остатка, окутала мягким покрывалом, и стало хорошо, как никогда.

– Под новый год родится, – целуя ее в макушку, улыбнулся Ярцев.

– Или под рождество, – уютно свернувшись в его объятиях клубочком, предположила Катя. – Точнее только УЗИ скажет.

– Утром поедем во Владивосток и купим тест. Сейчас тест определяет время зачатия с точностью до дней.

– Да, есть такой… Саш, а скажи, зачем мы с тобой сегодня к Олегу на рыбалку поехали? Могли ведь отказаться.

– Не знаю, Катюша. Наверное, я не хочу с родными врагами расставаться. Пусть Олег идет своей дорогой, а я своей пойду. И мама будет спокойна, что мы с ним вроде как больше не враги.

– Сашенька так к Нате привязался. Даже представить не могу, как он будет плакать за ней, – вздохнула Катерина.

– Да уж, что ни говори, прикипел наш малыш, – усмехнулся Ярцев. – Ничего, поплачет и привыкнет. Дети быстро все забывают.

– Забывают-то, забывают. Но как подумаю девять часов до Москвы в самолете его истерики слушать, так сразу плохо становится.

– Может, на этот раз дремать больше будет.

– Может.

– Спать давай, а то скоро светать будет, – ласково поглаживая ее живот, сказал муж. – Сашенька проснется рано. Он всегда рано встает.

– Да, надо, – тая от его прикосновения, придвинулась ближе Катя. – Можно, я в твоих объятиях засну? Вот так, когда ты меня гладишь? И руку не убирай, мне так уютно, когда ты ее там держишь.

– Ладно, – с нежностью целуя ее в шею, согласился он. – Засыпай. Или засыпайте? Вас же две уже?

– А если мальчик?

– Тогда… два? Я совсем запутался, – тихо засмеялся ей в шею он.

– Я сама запуталась, – сжимая пальцами рук его теплые ладони, улыбнулась она.

На другой день во Владивосток забрали с собой и мать. Очень уж она хотела с Сашенькой еще побыть, прежде чем семья старшего сына исчезнет в другой стране.

В квартире Наты снова царило оживление. Сашенька метался по комнатам за кошкой, накрывали на стол обед, и казалось, радости не будет конца.

Ближе к вечеру Ярцев вспомнил про аптеку.

– Катя, я прогуляюсь. В аптеку заскочу как раз.

– Прогуляйся. Хотя, по-моему, уже и без аптеки все ясно, – улыбнулась она.

– Что ясно? – с интересом посмотрела на Катю Ната.

Ярцевы переглянулись.

– Кажется, у нас еще ребенок будет, – прижимая к себе Катерину, сообщил Александр.

Катя смущенно опустила взгляд. Нет, признаваться родственникам в том, что будет пополнение, очень сложно. Вроде и не совершила ничего плохого, но стразу такая волна любопытства, что не знаешь, куда глаза деть.

– Я еще вчера утром почему-то это знала, – улыбнулась мать. – Как только ты, Катя, из спальни вышла, я на тебя посмотрела, и подумала, что ты ребенка носишь.

– Видимо, интуиция тебя не подвела, мамочка, – подмигнул женщинам Ярцев. – Ладно, вернусь скоро.

Он вышел из квартиры. Краем уха слышал, как Ната и мама бросились расспрашивать Катю о самочувствии, и заулыбался. Глупо как-то быть счастливым от того, что рядом мать и сестра. От того, что они теперь – одна большая семья. Что все радуются скорому прибавлению.

Зашел в аптеку.

– Мне тест на определение беременности, – попросил Ярцев. И тут же, встретившись с любопытным взглядом фармацевта, пояснил: – жене надо.

Взглянул на экран маленького телевизора, присверленного к стене внутри аптеки. Шум, гам, диктор захлебывается о происшествии. Что такое? Непонятно ничего.

– Слышали? – щедро отсыпая ему мелочь на сдачу, покачала головой фармацевт в белом халате.

– О чем? – не понял он.

– Тураева час назад убили. Возле собственного дома застрелили.

– Как, убили? – обомлел Ярцев.

Вспомнился сразу разговор с Ринатом под новый год еще на старой квартире в Гамбурге.

«В большую политику твой Олежик собрался. Во Владивосток метит. Только наши теперь намертво стоять будут. Не пропустят его. Сам знаешь, ежели коса на камень найдет, добра не будет».

Вышел из аптеки, как чумной. В голове шумело. Олег, значит, ему чушь в уши лил, а сам дорогу себе расчистить решил перед выборами? Только почему же не дождался, пока Ярцев домой не отчалит?.. Если только… Если только его, Ярцева, тоже не приговорил.

Сердце ушло в пятки от дикого страха за Катю и сына. Опрометью бросился он обратно, домой, к Нате.

Женщины сидели в гостиной у телевизора. На стеклянном журнальном столике были расставлены угощения и чайный сервиз. Они пили чай.

– Катя! – схватил за руки ничего не подозревающую жену Ярцев. – Уезжаем немедленно, Катенька! Бери сына, и в аэропорт!

– Что… что случилось, Саша? – сглотнула испуганно Катерина.

– Тураева только что убили! Не спрашивай ни о чем, Катя! Просто бери вещи, и уходим, пока не поздно!

– Саша… – сдавлено проговорила мать. – Опять все чеченцы твои… боже мой…

Уронила чашку расписную, фарфоровую, на стол, и та раскололась надвое.

Ната вздрогнула.

Казалось, в один миг всем, находящимся в гостиной, стало нечем дышать.

Ярцев подхватил на руки Сашеньку. Тот перепугано заплакал.

Катя кинулась в спальню, забрать документы и кредитки.

– Не бери ничего! Только документы! – пока она переодевалась в джинсы и рубашку, заклинал уж.

– Да, хорошо.

Сашенька плакал, не переставая. Не понимал, что происходит, чувствовал тревогу и вырывался у отца из рук.

– Саш… – встала в дверях Ната.

– Потом, Ната, – он отмахнулся от сестры.

– Ключи от машины хоть возьми.

– У меня своя машина.

Подскочил к матери, крепко поцеловал в губы.

– Люблю тебя, родная… – шепнул у самого уха. Прижал на миг к груди крепко-крепко, сотрясающуюся в горьких рыданиях. – Какой уж есть, прости меня.

Отпустил ее. Впился Кате в локоть, забрал ребенка у нее из рук, и они вместе вышли из квартиры.

– Саш, но кто его убил? – пока они спускались вниз по ступеням, с тревогой все спрашивала Катерина.

– Тот, кому он покоя не давал. Братцу моему.

– А почему мы не взяли ключи от джипа Наты, Саша?

– У нас своя машина, говорю же тебе. С охраной. Внизу ждут.

Они выскочили из подъезда. Черный джип со смазанными номерами стоял недалеко.