— Тебе пора, — киваю на дверь, практически выгоняя своего гостя.

Ну во-первых его никто и не приглашал, а во- вторых, мне сейчас хочется остаться одному. В голове полный бардак, и изливать душу я никому не намерен. Самому бы разобраться, что вообще со мной происходит.

Минут через пять, выпроводив Макарова, прихватил с собой бутылку и направился на балкон. Наполнил свой стакан и закурил сигарету. Мысли одна за другой начали атаку на мой разум. И ни одна из них не была успокаивающей.

Они пугали.

Заставляли раз за разом прокручивать в голове все, что произошло за эти две недели. И умом я понимал, что за такой короткий срок влюбиться просто невозможно. Это не естественно. И бредово.

Точно не про меня.

Часа два я провел в раздумьях. За это время опустошил всю бутылку и скурил почти всю пачку сигарет. Только так и не сумел в себе разобраться. Отправился спать, надеясь, что утром все прояснится.

Только этого не произошло.

Утром все стало ещё более запутанным. Но я решил отложить это все на потом. Первым делом помчался в универ, желая увидеть Кареглазку. Но и там меня ждал облом.

Она не появилась.

После пар помчался к ней домой, но ничего не добился. Меня даже на порог не пустили. И последующие два дня было то же самое. Зато я в очередной раз успел познакомиться с ее соседкой по лестничной площадке. И даже не с одной. Все, как одна, повторяли, что вызовут ментов. На что я просто их посылал. Не очень красиво с моей стороны, но мне срать. Единственное, что имело значение, это попасть в квартиру и поговорить с Кариной.

Но раз за разом меня ждало разочарование.

Я злился. Ругался. Каждую ночь пил, чтобы просто заснуть и не сорваться к ней. А днём всё повторялось.

И когда я к ней попал, смог наконец-то ее увидеть, обнять — у меня сорвало крышу. Я полностью открыл ей все, что было у меня на душе. Признался в любви, потому что молчать не мог. За эти дни я полностью смирился с тем, что попал.

Она околдовала меня.

Приворожила.

Я влюбился в нее, и как бы это не пугало, от этого не убежишь. Да, если честно, то и бежать не хотелось. Если только к ней. Полностью признал свое поражение. Готов был сделать все, лишь бы она была рядом.

Только никак не ожидал того, что она скажет.

— Я знаю про спор, — Карина вырывается из моих объятий и отходит подальше. — Игра окончена, Соколовский. Тебе пора.

Это был конец.

Я видел это в ее глазах. Чувствовал всем своим существом.

Она не простит.

Карина

— Я могу все объяснить.

Артем пытается ухватить меня за руку, но я оказываюсь быстрее, и просто отскакиваю назад. Я не переживу, если он сейчас до меня дотронется. В голове такой бардак, все вдруг стало таким сложным и непонятным.

Ещё вчера я была хоть как-то уверена в том, что пора прекращать эту игру. Все зашло слишком далеко, и я больше не могу притворяться. А сейчас…

Зачем он сказал, что любит?

Я не верю ему. Этого просто не может быть. Соколовский не умеет любить. Но почему же так больно? Почему, глядя на него сейчас, мне хочется его обнять? Сказать, что ничего страшного не произошло…

Он побледнел, когда узнал о том, что мне все известно. На его лице проскользнуло сожаление. Раскаяние. Или это тоже игра? Насколько искусно он может притворяться? Как далеко готов зайти, чтобы победить?

— Я хочу, чтобы ты ушел, — тихо, почти шепотом, прошу его.

Не уверена, что готова выдержать хотя бы ещё каплю лжи. Если он сейчас скажет, что это не правда… Что это все ничего не значит…

Я еле сдерживаю себя… Внутри все выворачивает от боли. Хочется кричать… Вырвать из груди сердце, чтобы выжить.

— Выслушай меня… Пожалуйста.

Он больше не делает попыток ко мне подойти, и за одно это я ему благодарна. Но и уходить явно не собирается. Соколовский настроен довести этот разговор до конца. Заставить меня выслушать очередную ложь, в надежде, что я поверю.

Но разве я могу?

С самого начала нашего знакомства все строилось только на лжи. Ему была важна победа, и мне тоже. Ни один из нас не сказал ни единого правдивого слова. И если раньше, казалось все безобидной шуткой, то сейчас все зашло слишком далеко.

Тогда, три дня назад, находясь в его объятиях, поняла, что пропадаю. Мои чувства к этому мужчине вышли за грань разумного. Я больше не контролирую ни свой разум, ни свое тело.

А сегодня он пришел и сказал, что любит.

И мое сердце разрывается на тысячу осколков.

Потому что я знаю правду. Знаю и проклинаю тот день, когда узнала об этом споре. Проклинаю тот час, когда решила ответить на игру. Проклинаю его и себя за то, что сейчас так больно.

— Артем, пожалуйста, уходи. Я очень тебя прошу. Больше не смогу слушать эту ложь.

Резко разворачиваюсь и бегу в свою комнату. Соколовский следует за мной, но я оказываюсь проворнее и успеваю захлопнуть дверь прямо перед его носом.

Раздается сильный удар, отчего вздрагиваю и делаю шаг назад.

— Карина, пожалуйста, дай мне шанс все объяснить. Я не лгу тебе. Да, я врал все это время, потому что идиот. Кусок дерьма, который не думал, когда соглашался на этот чёртов спор. Но сейчас это всё в прошлом, для меня больше не имеет значение ничего. Мне нужна только ты.

Мотаю головой в разные стороны, словно он может это видеть. Слезы бегут по моим щекам не останавливаясь.

— Уходи… — повторяю раз за разом, не в силах больше ничего произнести.

Раздается ещё один удар в дверь. Намного сильнее предыдущего.

— Твою мать, Карин, я ведь люблю тебя. Слышишь? — он переходит на крик. — Слышишь меня? Люблю!

Практически падаю на пол, потому что ноги меня уже не держат. Подгибаю их в коленях и затыкаю уши ладонями. Желаю спрятаться от всего.

Просто хочу, чтобы меня оставили в покое.