• Динамичность в поступках: составьте список профессий, которые вас вдохновляют. Будьте непрактичными. Не думайте о деньгах, думайте о том, что вам нравится. Никто не заставляет вас сейчас же бросить работу и заняться любимым делом. Никто также не утверждает, что ваша постоянная работа вам не по душе – может быть, вы просто никогда об этом не задумывались. Какова работа вашей мечты? Что наполняет вашу жизнь смыслом?

• Вдохновение: я настоятельно рекомендую вам книгу Марси Альбоэра «Один человек/множество профессий». В ней есть все необходимые советы для тех, кто хочет найти в своей жизни место для любимого дела. Малкольм Гладуэлл – также источник постоянного вдохновения для меня. В книге «Гении и аутсайдеры»[1](Outliers)2 Гладуэлл предлагает три критерия, которыми определяется значимая работа, – сложность, автономность и взаимосвязь между усилиями и результатом. Все это дает работа, связанная с творчеством. Эти критерии совпадают с тем, что мы понимаем под значимой работой в контексте жизни в ладу с собой. И, наконец, мне кажется, что каждый должен прочитать «Алхимика»3 Пауло Коэльо – я перечитываю его каждый год. Эта книга поможет вам увидеть связь между вашими талантами, духовностью и работой (или несколькими работами) и понять, как вместе они приносят в вашу жизнь смысл.

• А что делаете вы?

Танцуй так, как будто на тебя никто не смотрит. Пой, как будто тебя никто не слышит. Люби так, как будто тебя никогда не предавали, и живи так, как будто земля – это рай.

– Марк Твен

Танцы, музыка и смех всегда помогали человечеству самовыражаться, делиться своими историями и переживаниями, отмечать праздники и скорбеть, чувствовать себя одним целым. Каждый согласится с тем, что жизнь без смеха, музыки и танцев была бы невыносимой, но порой мы не уделяем этой стороне жизни достаточного внимания.

Смех, пение и танцы так вплетены в ткань нашей повседневной жизни, что легко позабыть об их важности. Легко забыть, как мы ценим людей, которые могут нас рассмешить, и как при звуках любимых песен мы открываем настежь окна в машине и подпеваем во весь голос. Легко забыть, какую свободу мы чувствуем, когда «танцуем так, как будто на нас никто не смотрит».

Барбара Эренрайх, автор книги «Танцы на улицах: История коллективного счастья» (Dancing in the Streets: A History of Collective Joy), использует данные из истории и антропологии, чтобы доказать важность того, что она называет «коллективным счастьем». Эренрайх полагает, что мы «по своей природе социальные создания, которые испытывают почти инстинктивное желание поделиться своей радостью с другими»1. Я с ней абсолютно согласна. Мне также близка идея «коллективного счастья», особенно сейчас, когда нас обуяли коллективный страх и коллективное беспокойство.

Просматривая данные исследования, я поставила перед собой два вопроса:

1. Почему для нас так важны песня, музыка и танец?

2. Есть ли у них какая-то преобразующая способность?

Ответы на эти вопросы дались мне непросто. Да, когда мы счастливы, нас тянет петь, смеяться и танцевать, но мы делаем это и тогда, когда нам одиноко или грустно, когда нами овладевает восторг, когда мы влюбляемся, пугаемся, стыдимся, уверены в себе, сомневаемся, набираемся смелости, горюем и пребываем в состоянии экстаза (и это не все). Я глубоко убеждена, для каждой эмоции найдется своя песня, свой танец и свой способ посмеяться.

Вот что я поняла, посвятив пару лет анализу собранной информации:

Танец, музыка и смех укрепляют духовную и эмоциональную связь с миром; они напоминают нам о том, что единственно важно в нашем поиске вдохновения, излечения, покоя и комфорта: мы не одиноки.

По иронии судьбы больше всего о смехе я узнала, исследуя тему стыда. Для выработки иммунитета к стыду нужно смеяться. В своей книге «Я думала, я одна такая» я даю название тому виду смеха, который помогает нам излечиться, – смех обретшего понимание. Смех – это духовная форма единения с миром, с его помощью мы без слов говорим друг другу: «Я понимаю тебя. Я с тобой».

Настоящий смех – это не сатира и не сарказм. Он воплощает близость и то облегчение, которое мы испытываем, когда делимся своими переживаниями с другими. Мы не смеемся друг над другом, мы смеемся вместе.

Мое любимое определение понятию «смех» дала писатель Энн Ламотт: «Смех – это пузырящаяся, искрящаяся форма святости». Аминь!

У моей жизни есть свой саундтрек. Он начинается с кассет на восемь записей, которые родители ставили в нашем фургончике, виниловых пластинок 1970-х годов, музыкальных подборок 80-х и 90-х, и заканчивается библиотекой iTunes у меня в компьютере. Ничто не способно вызвать у меня такие яркие воспоминания и эмоции, как эти песни.

Я понимаю, что не все относятся к музыке с одинаковой страстью, но она способна вызвать у любого невероятно сильный эмоциональный отклик. Например, недавно я смотрела режиссерскую версию одного фильма. Я посмотрела одну и ту же сцену – очень драматичную – с музыкой и без нее. Разница была колоссальная! Я не могла в это поверить.

Когда я смотрела фильм в первый раз, я даже не заметила музыки. Я в нетерпении ерзала на сиденье и молилась, чтобы все закончилось хорошо. Когда я пересматривала ту же самую сцену без музыки, я почти ничего не почувствовала. Я не была вовлечена в происходящее. Действие осталось, чувств не было.

Любая музыка (национальный гимн, церковные песнопения, гимн спортивной команды, песня, которую передают по радио, или тщательно составленный саундтрек к фильму) дает нам то, что нам так нужно. Чувство близости.

Главный показатель того, что у нас в семье все хорошо, – это то, что мы танцуем на кухне. Серьезно. Любимая песня Чарли – Kung Fu Fighting, а Элен нравится Ice Ice Baby группы Vanilla Ice. Мы не снобы, нам нравится петь и танцевать. Мы не прочь станцевать старый добрый твист или макарену. У нас небольшая кухня, поэтому, когда мы собираемся там вчетвером, скользя по полу в носках, это больше напоминает танец дикарей, чем отрепетированный школьный танец. Полная неразбериха, зато весело.

Я быстро поняла, что многие из нас боятся танцевать. Мы считаем, что громко смеяться – это уже слишком, и стесняемся петь по весь голос. Но все наши комплексы и страхи вылезают наружу только на танцполе. Напряжена каждая клетка нашего тела. Единственная ситуация, в которой мы чувствуем себя настолько же уязвимыми, – когда мы раздеты догола. Думаю, мне не нужно объяснять вам, что мы при этом ощущаем.

Многие не рискуют танцевать публично, поэтому танцуют дома перед зеркалом или только перед близкими людьми. Другие же чувствуют себя настолько уязвимыми, что вообще не танцуют. Одна женщина сказала мне: «Иногда, когда играет хорошая песня или я вижу по телевизору танцующих людей, я начинаю притопывать ногой в такт музыке. Я сама этого не замечаю. Когда я наконец обращаю на это внимание, мне становится стыдно. У меня нет чувства ритма».