– Ждать.

– У моря погоды?

– Хватит! – хлопнула Софи ладонью по столу. – И без тебя тошно!

Я решил на неприятности не нарываться и сменил тему.

– Жиль не появлялся?

– Нет, не было.

– Тогда пойду на кухню. С утра ничего не ел.

– Иди! – отпустила меня раздраженная всем и вся Софи.

– Тебе что-нибудь принести?

– Нет аппетита.

Я распахнул дверь, и уже в спину кузина спросила:

– Ты ведь не веришь, что это простое совпадение?

– Не верю, – ответил я и покинул кабинет.

При моем появлении на кухне шеф-повар недобро перехватил разделочный топорик, но я лишь покачал головой.

– Спокойней, папаша! – взял блюдо и принялся нагружать его хлебом, сыром и копченым мясом.

Основных блюд ждать пришлось бы еще долго: готовка была в самом разгаре. Стучали о деревянные доски ножи, шкварчали в сковородах обжариваемые овощи, парил кипяток в огромных кастрюлях.

При желании я мог отыскать свободный уголок и перекусить прямо на кухне, но от пристального взгляда шефа в горло не лез кусок, поэтому кинул сверху на тарелку несколько пучков зелени и унес немудреную снедь в кабинет Софи.

– Не звонили? – спросил у хозяйки заведения, прикрывая за собой дверь.

– Нет, – отозвалась кузина и приложилась к стакану.

Я выставил поднос на край стола и вдруг сообразил, что забыл прихватить с кухни столовые приборы. Пришлось воспользоваться выкидным стилетом графа Гетти. Тот хоть и мало годился для нарезки хлеба, но клинок оказался заточен на совесть. Справился.

– Это хамон? – заинтересовалась Софи.

– И пармская ветчина.

– Сделай тогда сандвич и мне.

– А как же отсутствие аппетита?

– Я передумала!

– Вот нисколько не сомневался.

Я соорудил пару сандвичей с ветчиной и сыром и уселся на диванчик, где на подлокотнике меня так и дожидался стакан. Какое-то время мы ели молча, потом Софи отпила шерри и спросила:

– Как твоя голова?

– Жить буду.

Бутерброд закончился неожиданно быстро, я пустил в ход остатки хлеба и ветчины, долил в стакан портвейна и спросил:

– Сходить еще за мясом?

– Нет, благодарю, – отказалась Софи, откинулась на спинку кресла и зажала ладонями лицо. – Меня словно прокляли, – глухо произнесла она. – За что ни берусь, все обращается в прах. И никакого просвета…

– Ну, – усмехнулся я, – со мной тебе повезло.

– На этом лимит удачи и был исчерпан! – рассмеялась кузина и взяла бокал с шерри. Пить не стала, просто покачала его в руке. – Если ячейка вскрыта…

– Давай не будем забегать вперед.

– Если ячейка вскрыта, – продолжила Софи, – то без контрабандного табака нам не удержаться на плаву.

– В клубе аншлаг.

– Не важно, слишком много накопилось долгов.

Накопилось? Да нет, скорее уж – осталось. Граф Гетти имел обыкновение жить на широкую ногу, мало беспокоясь о завтрашнем дне.

Послышался стук в дверь, затем та слегка приоткрылась, и внутрь просунул голову Лука.

– Госпожа Робер, – официально обратился он к хозяйке, – к вам господин Брандт.

Я выразительно посмотрел на Софи; кузина досадливо отмахнулась и распорядилась:

– Пропусти! – А сама быстро поднялась из-за стола, достала пудреницу и принялась прихорашиваться у зеркала.

– Можно подумать, он еще не видел тебя без макияжа, – не удержался я от язвительного замечания и приложился к стакану. Мягкое тепло портвейна убаюкивало, снимало напряжение и боль. Развязало язык тоже оно. Стоило бы промолчать.

Софи неразборчиво отпустила в мой адрес что-то забористое из марсельского портового жаргона, бросила на стол пудреницу и вышла из кабинета. Я усмехнулся и последовал за нею. Приоткрыл захлопнутую перед носом дверь и помахал шагавшему по коридору поэту.

– Мсье Альберт! Салют!

Брандт холодно улыбнулся в ответ, а Софи обернулась и тихо, но очень строго потребовала:

– Сгинь!

Я не стал искушать судьбу и вернулся в кабинет, нарезал остатки сыра, унес поднос на диванчик и принялся ужинать, время от времени посматривая на часы.

Разговор Софи с поэтом затянулся на четверть часа, а когда она вернулась, то первым делом спросила:

– Никто не звонил?

– Нет, – покачал я головой и язвительно поинтересовался: – А ты, выходит, нашла родственную душу?

– У нас действительно много общего с Альбертом, – подтвердила Софи.

– Например?

– Он потерял жену во время инфернального прорыва два года назад.

Я подавился портвейном и едва не забрызгал пиджак.

– Надеюсь, ты не рассказала ему?..

Студеный октябрьский ветер, плеск темной речной воды, силуэт медленно уходящего на дно тела…

Зеленые глаза Софи потемнели.

– Нет, не рассказала, – резко мотнула она головой. – И не собираюсь. Ясно?

– Вполне.

Совпадение. Всей своей теперешней жизнью я был обязан одному-единственному совпадению. Просто выбрался из реки на пристань в тот самый момент, когда граф Гетти собирался застрелить жену то ли из-за подозрений в измене, то ли желая поправить финансовые дела за счет страховой выплаты. А скорее – по обеим причинам сразу.

Алкоголь, алчность и ревность – жуткий коктейль.

И тут я.

Разумеется, граф попытался избавиться от нежеланного свидетеля, да только удача в ту ночь отвернулась от Марко Гетти, и на дно отправился именно он. Впрочем, я бы и сам не зажился на этом свете, не выходи меня Софи.

И я остался в клубе. Попросту некуда было идти. Некуда и незачем. Я ничего не помнил о своей прошлой жизни.

Ни-че-го!

Резкое дребезжание телефонного аппарата на столе заставило вздрогнуть и забиться сердце чаще. Софи миг поколебалась с уже протянутой рукой, но очень быстро пересилила себя и подняла трубку.

– Софи Робер у аппарата, – представилась она и надолго замолчала, выслушивая собеседника. Потом, не говоря ни слова, вернула трубку на рычажки. Лицо ее побледнело словно мел, руки дрожали.

– Все плохо? – догадался я.

– Мою ячейку вскрыли. Содержимое пропало.

– Это точно?

Софи обхватила себя руками и зябко поежилась.

– Вскрыты все ячейки. Все до одной.