И все же я не чувствовала себя в безопасности.

Правда, если, паче чаяния, он все же осмелится войти, можно будет позвонить и… И что?

Первым делом следует написать Филлиде. Я села к столу и попыталась это сделать, но руки дрожали и буквы выходили такими кривыми, что записка смотрелась карикатурно.

Можно начать упаковывать вещи.

Подойдя к шкафу, распахнула дверцу. На мгновение показалось, что там кто-то стоит, и от испуга я вскрикнула, но затем почти сразу же поняла, в чем дело. Это была амазонка, которую раздобыла для меня Элвин. Я совершенно позабыла о сегодняшнем приключении на пустоши, поскольку то, что произошло в «солнечной» комнате и позднее, временно затмило все прочие события.

Я довольно быстро упаковала сумки, благо вещей было очень немного.

Успокоившись, написала письмо Филлиде.

Закончив писать, я услышала доносящиеся снизу голоса и подошла к окну. Несколько пар вышли на лужайку перед домом и начали танцевать.

Кто-то произнес:

— Какая божественная ночь!

А затем я увидела то, чего и ожидала. Коннан. Он танцевал с леди Треслин. Я представила себе, что он мог ей говорить.

И в гневе отвернулась от окна, пытаясь убедить себя в том, что боль, которую я ощущаю, вызвана совершенно непреодолимым отвращением.

Затем разделась и легла в постель. Когда, наконец, погрузилась в сон, он был путаным и густо населенным Коннаном, леди Треслин и мною. А на заднем плане постоянно присутствовала размытая фигура, преследующая меня со дня приезда в этот зловещий дом.

Внезапно я проснулась. Луна все еще не зашла. В глубине комнаты маячила темная фигура женщины.

Это была Элис. Она не произнесла ни слова и все же говорила:

— Ты не должна уезжать. Должна остаться. Ты можешь мне помочь. Можешь помочь всем нам…

Дрожа всем телом, я села на кровати. И увидела приоткрытую дверцу шкафа. То, что я приняла за Элис, было всего лишь ее амазонкой.

* * *

Утром меня разбудил громкий стук. Дверь была заперта, а Китти, которая принесла горячую воду, не смогла войти и, разумеется, подумала, что со мной что-то стряслось. Я вскочила с кровати и впустила ее.

— Что случилось, мисс? — поинтересовалась Китти.

— Все в порядке, — резко ответила я, но она еще несколько секунд ожидала разъяснений по поводу запертой двери.

Естественно, я не собиралась ничего ей объяснять, да она и не настаивала, переполненная впечатлениями от вчерашнего бала.

— Не правда ли, это было прелестно, мисс? Я смотрела из своей комнаты. Они танцевали на лужайке при свете луны. В жизни не видала ничего подобного… У вас усталый вид, мисс. Они не давали вам спать?

— Да, не давали.

— Ну что ж, теперь все закончилось. Мистер Полгрей уже присматривает за тем, как цветы уносят назад, в теплицу. Носится с ними, как курица с яйцом. В зале ужас, что творится, скажу я вам. Нам с Дэйзи придется убирать его целый день, смею вас уверить.

Она поставила ведро с горячей водой возле ванны и вышла. Но через пять минут вернулась.

Я была лишь наполовину одета и обернулась полотенцем, прикрываясь от ее слишком любопытных глаз.

— Меня прислал хозяин, — сообщила Китти. — Он спрашивает вас. Хочет, чтобы вы сейчас же пришли. В пуншевую комнату. Он сказал: «Передай мисс Ли, что это очень срочно».

— Вот как.

— Очень срочно, мисс.

Я закончила одеваться, не переставая думать о том, что означает это приглашение. Скорее всего, мне вручат расчет, потому что я не оправдала его ожиданий. Возможно, с мисс Дженсен случилось нечто подобное. Сфабриковали какое-то фальшивое дело… Что, если и меня в чем-нибудь обвинят?

Это совершенно беспринципный человек.

Что ж, нужно его опередить. Сообщить о своем решении уехать, не дав возможности уволить меня по какой-нибудь надуманной причине.

Я спустилась в пуншевую комнату.

На нем был синий пиджак для верховой езды, а на лице отсутствовали какие-либо следы бессонной ночи.

— Доброе утро, мисс Ли, — произнес он и, к моему изумлению, улыбнулся.

Ответной улыбки не последовало.

— Доброе утро. Я уже упаковала вещи и хотела бы как можно скорее уехать, — заявила я.

— Мисс Ли! — его голос звучал так укоризненно, что я почувствовала, как в душе поднимается совершенно неуместная радость: «Он не хочет, чтобы ты уезжала. Он вовсе не предлагает тебе уехать. Более того, собирается извиниться».

Прозвучал мой неестественно высокий и манерный голос. Услышав нечто подобное из других уст, я сочла бы его отвратительно лицемерным и самодовольным.

— Я считаю это единственно возможным образом своих действий после…

— После моего возмутительного поведения накануне вечером, — подхватил он. — Мисс Ли, я вынужден просить вас забыть о случившемся. Боюсь, я поддался влиянию момента. Умоляю не судить меня слишком строго. Проявите немного присущего вам благородства и скажите: «Задернем занавес за этим досадным инцидентом и будем вести себя так, будто бы ничего не произошло».

У меня возникло ощущение, что он надо мной насмехается, но я была так счастлива, что мне уже было все равно.

Не нужно никуда уезжать! Не нужно отправлять письмо Филлиде! Не нужно бежать с позором из этого дома!

— Я принимаю ваши извинения, мистер Тре-Меллин. Забудем об этом неприятном и досадном инциденте.

Затем повернулась и вышла из комнаты.

Я обнаружила, что бегу по лестнице, прыгая через две ступеньки. Мои ноги едва не танцевали. Точно так же они не могли удержаться и этой ночью в «солнечной» комнате.

Все позади. Я остаюсь. А иначе была бы самым несчастным в мире человеком.

Имея явную склонность к самоанализу, я спросила: почему?

И был готов ответ. Потому что здесь есть какая-то тайна. Потому что я хочу ее раскрыть. Потому что хочу помочь этим двум бедным растерянным девчушкам, ведь Элвин растеряна никак не менее, чем Джиллифлауэр.

Но возможно, существует и какая-то другая причина, напрямую связанная с хозяином этого дома?

Да, если бы я была чуточку мудрее, то распознала бы опасные признаки гораздо раньше. Но я не была мудрой. Женщины в моем положении редко обладают этим качеством.

* * *

В этот день мы с Элвин, как обычно, отправились на урок верховой езды. Он прошел хорошо и отличался от предыдущих лишь тем, что на мне была новая амазонка. Она представляла собой облегающее платье из тонкой ткани и пиджак почти мужского покроя.

Меня чрезвычайно обрадовало то, что Элвин не выказала ни малейшего страха в связи со вчерашним происшествием, и я пообещала ей, что через несколько дней мы перейдем к более сложным упражнениям.