Артподготовкой к новому витку геополитической напряженности станет атака советских властей на авторов альманаха «Метрополь». В Москве «Метрополь» вышел в самиздате еще в декабре 1978 года. Но Аксенов обсуждал с Карлом содержание «Метрополя» уже в августе 1978 года. В начале следующего года альманах был издан в «Ардисе» сначала репринтом, а затем в типографском наборе. Это был сборник, отвергнутых советскими издательствами текстов известных литераторов, собранных Василием Аксеновым, Андреем Битовым, Виктором Ерофеевым, Фазилем Искандером и Евгением Поповым.

Первый секретарь московской организации советских писателей назовет сборник «порнографией духа». Последует массированная травля всех участников «Метрополя» с исключениями из Союза писателей и в некоторых случаях высылкой из страны.

На вопрос о том, чем так разозлил советские власти безобидный сборник прозы и поэзии, Эллендея ответила: «В нем были собраны избалованные звезды советского режима, они выступили дерзко, рискнули всем, и их хотели наказать. Когда ваши любимые собаки нападают на вас, нужно реагировать строго».

В этой оценке мне слышится сожаление Эллендеи о том, что вся эта история вообще случилась. Профферы не могли не издать «Метрополь» (солидарность с их друзьями требовала поступка), но именно этот шаг лишил их очного общения c московскими и ленинградскими писателями, учеными, переводчиками, близкими людьми – а ведь, как говорит Эллендея, «Россия – это наша параллельная жизнь». К тому же многие не слишком звездные друзья Профферов сильно пострадали из-за своего участия в «Метрополе» – например, поэты Семен Липкин и Инна Лиснянская. Позднее прояснилось многое, добавляет Андрей Битов: «Я не знал, что Василий Павлович (Аксенов. – Н. У.) делает это под свой отвал. Это потом открылось, а в общем-то он поступил некорректно с большим коллективом людей». «Если бы не было „Метрополя“, Карл бы вернулся в Советский Союз, но „Хранить вечно“ и затем „Метрополь“ – это уже крышка», – заключает Эллендея.

В этом контексте «Ардис» перестает скрывать свои политические взгляды. В 1979 году Профферы опубликуют вполне политизированную книгу их старого товарища, Роберта Кайзера, корреспондента Washington Post в Москве в 1971–1974 годах – «Россия: власть и народ», хотя она лежала у них уже с 1976 года. Соотношение «исторических» и современных писателей резко меняется. В 1979 году будет издано 26 книг на русском, из них современных всего четыре, включая «Метрополь». А уже в 1980 году из 17 книг – 7. В 1981 году – 12 из 13. В той или иной степени эта тенденция сохранится и в будущем. Из 102 книг, изданных на русском с 1982 по 1996 годы, 55 принадлежат современным авторам, включая литературоведческие труды и альманахи.

Конечно, к началу 80-х годов «Ардис» фактически воссоздал панораму русской литературы: многое из прошлого, замалчиваемое и запретное, было издано – Набоков, Мандельштам, Ахматова, Цветаева, Гумилeв, Кузмин, Ходасевич, Пастернак, Бабель, Платонов, Булгаков, Зощенко и другие. В «Ардисе» вышел даже неочевидный роман Андрея Соболя «Любовь на Арбате» (1926), который, например, очень повлиял на творчество талантливого фотохудожника и подруги Профферов Светланы Ивановой.

Теперь в каталоге «Ардиса» может появиться пламенеющий памятник XVII века – «Житие протопопа Аввакума» (1982). В 80-х настает время красивых собраний сочинений. Уже опубликованное переиздается сообразно новым стандартам качества. «Булгаков» стартует в 1982 году, «Набоков» – в 1987-м.

По мере укомплектования библиотеки прошлого закономерно возрастала доля современной литературы в портфеле «Ардиса». К тому же рубеж 70–80-х годов был мрачным временем: «Плохое настроение у всех. Олимпиада превращается в Сибириаду», – пишет Аксенов Профферам. Начинается новая волна эмиграции: из СССР уехали Сергей Довлатов, Юз Алешковский, были лишены гражданства Аксенов, Войнович, Копелевы. Профферы активно издают их книги, как и книги тех, кто пострадал от атаки на «Метрополь», но остался в СССР – Булата Окуджавы, Семена Липкина и Инны Лиснянской, Евгения Попова, Юрия Кублановского, Бориса Вахтина. Осторожность больше ни к чему, а поддержка друзьям и знакомым необходима.

Наверное, самым важным для Профферов современным автором этого периода становится Василий Аксенов, хотя его «Стальная птица» была напечатана «Ардисом» еще в 1977 году в альманахе «Глагол». Познакомились они раньше через Копелевых, друживших с Евгенией Гинзбург, матерью Аксенова. Проффер называет писательский стиль Василия Павловича «нетипичным для советской литературы. Более того, в сексуальных сюжетах он абсолютно откровенен. Его темы не местечковые. Аксенов знает, что существует другой мир, любит его, и не боится им воспользоваться. Его космополитизм вечно был подозрителен для секретарей Союза писателей. Правильные советские писатели всегда самодостаточны. Ничто за пределами Советского Союза не должно быть показано (кроме шпионов, реакционеров и наркоманов)». Цитируя Петра Вайля и Александра Гениса, Проффер называет «Ожог» «энциклопедией советской жизни». Одновременно он обращает внимание и на формальные стороны произведения, столь важные в его системе координат: переплетение реальности и фантазии, нелинейная хронология, богатый и изобретательный язык.

К началу 80-х у Профферов меняется оценка пройденного пути: «Нам очень ясно, – пишут они Фазилю Искандеру в 1981 году, – что главное оправдание всей нашей работы за десять лет – это публикация трех или четырех вещей: „Сандро“, „Пушкинский дом“, „Школа“, „Ожог“». Даже если Профферы пытаются польстить капризному Искандеру (а это так), характерно, что они не упоминают ни серебряный век, ни Набокова, с чего всe начиналось. Современность становится нервом «Ардиса».

Профферы не только преодолели раскол русской культуры XX века, соединив серебряный век и актуальную литературу в рамках одного издательства. Они напрочь отменили противопоставление эмигрантской, советской и самиздатовской литературы. Им на смену пришла единая русская литература. Об этом Карл рассуждал в 1981 году на конференции «Русская литература в эмиграции: третья волна».

Тот же Аксенов, несмотря на свою эмиграцию, не может быть назван «эмигрантским писателем». И одновременно это уже не советская литература. «Это просто русская литература, – заявляет Проффер. – …Значительная часть, во многих отношениях лучшая часть русско-советской литературы просто переехала за границу ради всего лишь одной фазы ее существования – а именно фазы печати. Результатом этого стала не эмигрантская литература, а проблема распространения книг и их маркетинга». Единственным критерием принадлежности к русской литературе Проффер отныне называет русский язык.

Это сегодня кажется нам очевидным, но, когда «Ардис» начинал, ситуация была коренным образом иной. Эмигрантская литература не рассматривалась как часть современной русской литературы, соответственно в нее не входили Цветаева, Набоков или Ходасевич. Проффер, например, ссылается на «Введение в русский язык и литературу», опубликованное Кембриджским университетом в 1977 году. Стоит напомнить, что Набоков был выпускником этого университета. И в год своей смерти, когда вышло «Введение», не был причислен издателями alma mater к русской литературе. В свою очередь эмигрантские круги отвергали Набокова по другой причине – он автор «Лолиты». А Аксенову они не могли простить его слишком развязный язык. Андрей Седых, главный редактор важной эмигрантской газеты «Нового русского слова», написал Профферам, что не опубликует выдержки из «Ожога», поскольку они содержат «много грубостей и вульгарностей».