Попков – той, старой школы. Лёня может сказать жесткие слова, а потом по головке погладить, он гибче. А Сергей не мог, он забывал отметить у ребенка: «Вот здесь молодец». На этом они и поругались. Попков дал Слуцкому очень много полезных советов, но ругаться они начали еще до второй лиги. Попков чуть старше, он лучше подходил к российскому футболу тех времен. А Слуцкий был человеком нового футбола.

Но Попков тоже – двукратный чемпион России в ДФЛ. И в определенный момент у нас появилась стратегия для взрослой команды – дополняем 1982 год 1984-м… В итоге Слуцкий ушел, а главным тренером стал Попков.

А насчет того, что, если бы не та ситуация, Слуцкий до сих пор мог бы в «Олимпии» работать… Он преданный, без вопросов. Но Лёня должен радоваться тому, что они тогда с Попковым поругались и он ушел. Потому что перерос наш клуб, и это было видно. Он не мог работать на этом уровне дальше».

Но это сейчас, когда Слуцкий тренирует сборную, легко говорить: перерос, не мог работать на этом уровне дальше. Вот только в тот момент он уехал из второй лиги ниже, в КФК…

Когда Слуцкий слышит о том, что он уходил, но вернулся, его брови взлетают вверх: «Куда я вернулся? Это Николай Николаевич выдумывает. Никуда я не возвращался». Впрочем, тут, надо думать, злую шутку могла сыграть рваная манера речи Чувальского. Интересно узнать мнение «третейского судьи» – президента ДФЛ Виктора Горлова, человека, который сохранил теплые отношения и со Слуцким, и с Чувальским.

«Разошлись они драматично, и драма была очень серьезная. У меня был период, когда я Колю абсолютно не поддерживал. Мне не хотелось дружбу терять, но я к нему сознательно не ездил – год, два… Чувальский предлагал Слуцкому пост вице-президента клуба. Но Лёня закусил удила, был принципиален и ушел.

Это был развод двух очень амбициозных и по-своему талантливых людей, которые не состоялись бы друг без друга. Много лет они не разговаривали, но потом вновь стали общаться. В позапрошлом году Чувальский в Волгограде пригласил к себе Лёню, меня, мы весь день (что для нынешнего Слуцкого много) провели вместе. Съездили на базу «Олимпии», а они играли в нарды: Лёня их любит, а Коля так вообще фанат».

Выше уже прозвучала фамилия, которая дополняет эту драматическую историю – нет, не только о Слуцком, а обо всей России 1990-х – новым поворотом.

Предательством.

• • • • •

Фамилия Попков среди близких к Слуцкому людей элементарно запрещена к употреблению. Как Волан-де-Морт из «Гарри Поттера» – Тот, Чье Имя Нельзя Произносить Вслух. В разговоре со мной этого не делали, например, ни Людмила Николаевна, ни Адамов.

Последний – опять-таки не называя фамилии – разражается эмоциональным монологом:

«После дисквалификации у Слуцкого начались проблемы в «Олимпии». Там у него вторым тренером был товарищ такой, даже друг. Ближайший, как он думал. И он его подсидел – причем в наглой, циничной форме. Все это было очень некрасиво.

Причем мы всей командой подходили к нему, говорили: «Это неправильно, Викторыч вас тащил». Молодые были, эмоций не скрывали. Может, и неправильно слова подбирали, но суть была абсолютно верной. А была она такой: «Мы – футболисты, играть будем, никуда не денемся. Но вы как человек для нас не существуете». Хотя на тот момент, 15 лет назад, формулировки были другими».

Людмила Николаевна тоже в эмоциях на этот счет особо не стесняется:

«Это единственный человек, которому Леонид не подаст руки. Он ему безгранично доверял, они были близкими друзьями. Сын привел его в «Олимпию», устроил его туда. А тот потом стал плести интриги и в итоге его подсидел. Пока он был дисквалифицирован, вел работу…

В итоге Чувальский назначил его главным тренером. Пару лет этот человек в «Олимпии» проработал, а потом начал везде скакать, нигде долго не работал и работать не будет. Потому что очень тяжелый по характеру. А ведь я в свое время Леониду говорила: это не тот человек, с которым нужно общаться. Но он не слушал. Не хочу себя хвалить, но, наверное, я психолог от рождения. Или, может, работа наложила отпечаток. По каким-то нюансам чувствую человека.

Я его готова побить даже сегодня. Но, как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло. Если бы того случая не было, может, Лёня и сегодня бы в «Олимпии» работал. Ведь он преданный, не склонный к перемене мест. Ох, настолько это трудные были времена, что, казалось, все, жизнь закончилась. Иногда проходит время, и ты думаешь: «Какая ерунда, как я могла так переживать?» Но тут – не ерунда. Это было предательство».

А что же сам Слуцкий? Оказалось, близкие к нему люди высказываются на тему Попкова жестче, чем он сам. И на тему «нерукопожатности» бывшего помощника он хоть и отвечает утвердительно, но после паузы и с некоторыми сомнениями:

«На сегодняшний день… Ну да. Хотя я его и не видел уже сколько лет. Тогда для меня это было очень болезненно. Но каждый человек по-своему воспринимает ситуацию. Я ее воспринял как предательство, он – как шанс стать главным тренером.

Адамов, говорите, сказал, что меня тогда подсидели в наглой и циничной форме? Ну, Адам – человек очень категоричный, «правдоматочный». Ему, наверное, это видится так. И мне тогда тоже виделось так. Было очень обидно, потому что с моего глобальнейшего восьмилетнего труда, когда я этих ребят нашел, привез, поил, кормил, воспитывал, сливки сняли другие люди. При том что воспитана была плеяда нереальных для Волгограда игроков.

Сейчас пытаюсь понять, как мы в 1999 году выиграли КФК. Этим ребятам было, по существу, по 16 лет, кому-то исполнилось 17. Сегодня смотрю на 16–17-летних футболистов – и думаю о том, что наши тогда уже на равных играли против мужиков сначала в третьей, а потом и во второй лиге. Это были просто немыслимые вещи!

Попков был моим лучшим другом. Когда я после травмы восстановился и попробовал вернуться в футбол, то пришел в ШВСМ – Школу высшего спортивного мастерства. Он там был тренером, а я попытался вернуться в качестве вратаря. Года полтора эта команда существовала, я у него играл, и мы стали общаться.

В «Олимпию» не то чтобы я привел его сам. Он был достаточно известным тренером в волгоградском детско-юношеском футболе. Работал в разных интернатах. Через какой-то промежуток времени после прихода мы с Лаптевым его порекомендовали. Я работал с 1982 годом, Попков – с 1984-м, Лаптев – с 1986-м. А потом произошло то, что произошло».

Чувальский вздыхает: «Я Лёне говорю, и вы ему передайте: надо уметь прощать. Что Попков такого сделал? Ведь пройдут годы – и его так же кто-то не простит».

Совершенно не удивлюсь, если однажды и вправду простит, и они объяснятся. Может, даже начнут умеренно общаться.

Хоть и стал за годы в футболе Слуцкий гораздо жестче, металла в его голосе, разговаривая с ним на эту тему, я не услышал. Нередко бывает, что с годами даже самая острая боль отходит, а остаются только самые теплые воспоминания. Тем более у таких людей, как Леонид Викторович.