зубами пролетевший мимо дисколёт (интересно, о чём думал пилот? Вспомнил многовековую традицию камикадзе?), раздавил его и швырнул, как тарелку для фрисби в другой. Затем свернул крылья и штопором вонился в море в полукилометре от нас — удивительно ровно, вызвав цунами всего в метра полтора высотой. Затем вынырнул, уже гораздо тяжелее и медленее, сжимая тремя из четырёх своих лап странных обводов подводную лодку.

Сколько она длиной? Если он — триста, то она — сотню с небольшим. Как только вода отпустила нижний край корпуса субмарины, дракон перелетел по дуге в сторону флотилии. Качнулся в сторону, размахнулся лодкой, как гирей, и швырнул на нос флагману флотилии, перевернув его и ещё пару ближайших судов поменьше.

Только тогда я заметил далеко-далеко на горизонте, за вереницей кораблей вторую такую же фигуру,

Затем флагман взорвался. Осколки полетели во все стороны, и огромный горящий кусок бортовой надстройки полетел по широкой дуге прямо на нас.

Самира. Все на борту — они сейчас погибнут, подумалось мне.

— Ла-ла-ла, ла-ла-ла, ла-а… — напел я в ускоренной промотке, выставив вперёд руку.

— Берегись! — успел проорать капитан.

Я толкнул воздух вперёд, выставив воздушный щит. Но спасло нас, похоже, не только и не столько это — с нижней палубы вырвался огненный протуберанец, прорезавший светом ночную дождливую мглу и на миг ослепивший, огненный шар врезался в обломок, отклонив его в сторону.

Всё, что я описал выше, уместилось в минуты две-три.

Дракон растворился в облаках. Битва была окончена и выиграна.

Когда мы поняли, что всё кончилось, обнялись, проорались — спустились вниз. Внутри обломков клетки сидела Снегурочка, завидев нас, она смешно и наивно указала пальцем на себя и сказала:

— Я. Я.

— Да мы поняли, что это ты нас спасла! Дурында ты волосатая! — Амелия сграбастала её в объятия, но лесовичка намхурилась, оттолкнула её, огрызнулась и снова спряталась в матрасе.

Клетку чинить не стали — поняли, что никто сбегать уже не хотел. Электронику на борту и двигатель удалось запустить к обеду — тут помогли мои проснувшиеся навыки артефактора. Корабль не получил серьёзных увечий, и мы прибыли в порт Охотска тем же вечером.

Стояли на рейде в бухте долгих три часа. В Охотске в других мирах я не бывал, но точно знал, что здесь он гораздо больше, чем я привык про него слышать — сотня или двести тысяч человек, военно-морская база, аэродром. Пока ждали, рискнули и попытались усадить Снегурочку за стол — она дошла до гостиной, осмотрелась, схватила со стола кусок вчерашней рыбы и убежала вниз.

— Глуповатая, всё ж, но точно не обезьяна, — прокомментировала Амелия и вздохнула. — Эх, жалко мне будет с вами прощаться. Жалко, но нужно.

Наконец, к нам приплыл катер сопровождения, указали вставать на малозаметную пристань в самом конце военного дока, что не удивительно. Встречал нас десяток людей — инженеры, вояки и мои коллеги-курьеры, вылезшие из здоровой сверхсовременной фуры.

— Где клетка⁈ — услышал я гневный голос во фрагменте диалога Амелии с малознакомым парнем чуть старше меня.

— Сломалась клетка. Дракон сломал, — услышал я в ответ.

— Так вы были ТАМ⁈ — округлил он глаза.

— Ага, были. Ты осторожнее с этой блондинкой. Она глуповатая, но точно не обезьяна, — повторила она.

Тем временем рядом с фурой припарковалось дорогое такси. Дверь распахнулась, дорогой каблук шагнул на лощёную пристань. Признаться, я даже был рад видеть папашу своего соседа, князя Эрнеста Васильевича Голицына собственной персоной.

— Это тот, о ком я думаю⁈ — переспросила шёпотом Самира.

— Да. Не бойся, идём.

Мы отделились от толпы и приветствовали князя. Выглядел он дружелюбным, хотя и слегка заспанным — видимо, от ночного перелёта.

— Ну, дорогие мои, я вижу, груз вы доставили в ценности. Заодно приложили руку к ключевому событию военного конфликта — мне уже доложили про снимки со спутников. Только вот клетка…

— Ваше сиятельство, — я поклонился. — Клетку логичнее всего будет вычесть из премии.

— Ха! — усмехнулся старик и зевнул. — Премии? Вы наглы, юноша. Нет, не будем вычитать. Вашей первой задачей было доставить клетку, а про её целостность в конце вашего пути речи не было. Что ж, премия вам будет. Обоим. От меня лично. А будет ли она от моего двоюродного племянника, Голицына-Трефилова — это вопрос к нему. Хотя, по правде сказать, вас, юноша, в ближайшие несколько лет деньги не будут волновать.

— Почему? — не понял я.

— Скоро узнаете. Как полагаю, вас больше интересует другое.

— Да, — я обернулся и посмотрел на толпу на пристани. — Что будет дальше?

— Я думал, вопрос будет — выполнили ли вы задание интерна? Остались формальности, так как экзаменатором выступал Спартак, а наставником — мой сын.

— Нет, меня действительно интересует, что будет дальше с этой… лесной девушкой.

Тут я был вполне искренним — после пережитого совсем не хотелось бы, чтобы её распилили на органы.

— Я вижу, вижу, — кивнул Голицын-старший. — Ну, да, мой сын позаботился — это же всецело его проект. Её в Подмосковье ждёт кавалер-альбинос и пара гектаров огороженной жилплощади с удобствами. Конечно, неволя, и, конечно, периодически её будут прогонять через разные приборы, а прутья клетки будут собирать свободную силу и использовать её, как вторичный источник. Но это лучше смерти в саванне, которая была ей уготована. Конечно, рано ещё говорить, как она переживёт перевозку через полконтинента. А пока…

Меня толкнула в бок Самира, и я снова оглянулся. Там происходило что-то непонятное, и скоро я понял, что это. Нахмурился, дёрнулся, чтобы вмешаться, но тут же понял, что не стоит.

А происходило следующее. Вся команда корабля, включая моего Сида, выстроились в ряд. Амелия проходила вдоль ряда, обнимала каждого мужчина за голову и целовала в губы. Сначала я подумал, что это от любвеобильности, но затем я увидел беззвучные слова, которые произнесли губы Амиса.

— Где я?…

У Амелии был второй навык, который она до этого скрывала. Она лишала их памяти. Лишала памяти о последних днях пути, потому что все они были теми, кто не должен был помнить о лесной красавице и произошедшей битве. Последним стоял Сид — его она целовала особенно долго. Теперь я понимал, что она действительно зачаровала его, загипнотизировала — и теперь исправляла ошибки.

Что ж, это будет лучше для него. Уже изрядно изучив его характер, я понимал, что чувство вины и необходимость скрывать об измене съели бы его изнутри. И, признаться, я даже немного позавидовал ему — в иных мирах и жизнях я многое отдал бы, чтобы забыть о своих ошибках и поступках.

— А, это? — прокомментировал князь. — Неизбежные издержки. Вас, не бойтесь, не будут стирать. В общем, прыгайте, и поехали в отель. Прихвачу вас обратно. Сегодня уже никуда не полетим, завтра в обед. Можете, конечно, и регулярным рейсами, но у меня есть три свободных кресла — как раз для вас с камердинером. К тому же, история о вашем спасении утекла в прессу, ближайшие пару недель лучше не высовываться.

Итак, вечером двадцать четвёртого мая бортовой журнал закончился. Что было дальше? Ночь — спали без задних ног. Утро — в новостях сказали о том, что Япония «согласилась на мирные переговоры о статусе территорий». Обед — взлёт в бизнес-джете, перед самым взлётом нам вернули телефоны.

Сообщения от матери — «Я же говорила! Весь в отца!». Сообщения от шефа — «Я знал, что ты не позволишь мне проиграть пари. С меня бутылка».

Ещё пара сообщений.

И, спустя пару минут — звонок от отца.

— Ты где?

— Охотск.

— О, вот даже как. Ну как, сдал? Всё хорошо?

— Ох, бать. Много бы рассказать тебе. Но я дико устал.

— Знаешь — а возможно, и расскажешь. В конце лета должен буду заехать, будут кое-какие дела. Привет матери. Да, кстати, лови подарок.

'Платёжный счётъ: 105 ₽ 10 коп.

Накопительный счётъ: 66890 ₽'

Заработала и учётка в портале Курьерской службы:

«Циммеръ Эльдаръ Матвеевичъ. Подпоручикъ. Рангъ: молодой-отличник. Рейтингъ: 4,9 балловъ. Выполненныхъ поручений: 39. Заработано премиальных: 5176 ₽, к выдаче: 5000 ₽ Характеристики: учтивый (10), скоростной (8), приятный собеседникъ (8), отличникъ (7), удачный выборъ места (2), устранитель препятствий (3)».

Итого —