Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я оседаю на землю вслед за заваливающимся телом упыря, пока Морок добивает ещё троих, которые появились из-за деревьев. Он двигается легко и чётко, но без излишней грации и красоты. То, что он делает, – это не искусство, а его обычная работа. Когда наступает тишина, своим мечом мужчина отрубает головы тем, которых убила я, потому что перерезать нити я ещё не успела и они могут подняться.
Когда он подходит ко мне, я с недовольным шипением вытаскиваю второй длинный коготь из своей руки.
– Тебе помочь, маленькая Мара?
– Спасибо, но я лучше сама, – сквозь зубы цежу я, резко вырывая последние два ногтя. – Ты теперь мне и прозвища даёшь?
– Ты же самая младшая из Мар.
Я нащупываю нити жизни вдоль позвоночника у мертвеца, от чьей руки, наконец, избавилась, и, схватив в кулак, вытягиваю их наружу. Морок молча следит, как я натягиваю и перерезаю нити его кинжалом, который вытащила из головы упыря.
– Вообще-то моя сестра самая младшая, – поправляю я.
Морок ничего не отвечает, а я поднимаюсь на ноги, благодарно опираясь на предложенную руку, и оглядываю слугу Тени. На нём ни царапины, он сработал так чисто, что на его плащ или броню не попало и капли крови, только на перчатки. Гордость не позволяет мне обернуться и посмотреть, скольких он уложил, раз так долго не замечал, как к нам подобрались со спины.
– Эй! – Я дёргаюсь, когда он с треском отрывает кусок от моего алого плаща у подола и начинает заматывать мою раненую руку.
– Если занесёшь заразу – заживать будет дольше и болеть будет сильнее.
– Это новый плащ, не мог оторвать от своего? Он всё равно поношенный.
Морок хмыкает.
– От моего плаща невозможно что-то оторвать. Он продолжение маски, чтобы мы могли скрывать не только свои лица, но и волосы и тела, если надо.
Я забываю о боли, с удивлением приглядываясь к материи.
– Это тени, просто очень плотные, сшитые как ткань. Можешь потрогать.
С недоверием и долей страха я протягиваю руку, но сразу отдёргиваю, когда пальцы касаются чего-то невообразимо мягкого, больше похожего на густой туман. Пальцы не провалились в тени, но материя прогнулась, словно воздушная. Я прижимаю руку к груди, не смея касаться теней ещё раз.
– Почему тогда он выглядит таким потрёпанным? – недоумеваю я.
– Не все тени чёрные.
– У каждого Морока разная маска; правда, что их делают специально для каждого?
– Да. Маска отражает то, что прячется под ней.
Его ответ остаётся мне непонятен, но я перестаю спрашивать, вспоминая, что мы ещё в лесу, а встречаться с новой нечистью у меня нет желания. Её и вправду тут много. Морок помогает мне собрать мои кинжалы, потом берёт сумку и корзинку, и мы продолжаем двигаться вперёд к выходу из леса. Больше я не расслабляюсь, а баюкаю свою ноющую от боли руку и вслушиваюсь в посторонние звуки.
Я непроизвольно выдыхаю и начинаю улыбаться, когда нам удаётся покинуть лес без новых приключений. Мы укладываем всё собранное по седельным сумкам, отвязываем лошадей и решаем передохнуть где-нибудь подальше. Ни мне, ни Мороку не хочется отдыхать рядом с лесом, из которого в любой момент могут вылезти новые твари.
На обратном пути в Ярат, оба уставшие, мы говорим мало. В первую ночь я уснула, стоило мне только прилечь, а проснулась на рассвете от того, что меня тряс Морок, предлагая ехать дальше. Весь следующий день и ночь прошли почти так же, и только на последнее наше совместное утро я не спешу вернуться обратно во дворец. К моей радости, Морок меня не торопит, если я пускаю Вьюгу спокойным шагом, он не задаёт вопросов и просто подстраивается.
– Ты в самом начале спрашивала меня про Рахмановых. Останешься ли ты с ними, после того как поможешь Николаю? – спрашивает Морок, вероятно, пытаясь развеять напряжённую тишину, когда до столицы остались считаные минуты.
– Не знаю. Может, они ещё прикажут тебе меня упокоить, когда я не справлюсь, – равнодушно пожимаю я плечами. – А если честно, я мало о них знаю. Тебе есть что рассказать?
– Я тоже знаю немного. Только то, что Дмитрий был хорошим королём, но теперь он слишком стар. Его старший сын – Николай, рождён от первой жены и, говорят, очень похож характером на отца. Простой люд возлагает надежды, что он восстановит мир между двумя странами, закончит то, что не удалось его отцу и вычистит Бесконечный лес, который ты видела, от нечисти.
– Николай и Даниил не родные братья? – уточняю я.
– Единокровные по отцу. Матери у них разные.
Я вспоминаю, что внешне Николай и вправду отличается от Елены и Даниила.
– В какой-то момент был слух, что двойню зачала фаворитка Дмитрия, когда его жена была ещё жива. Правда, вскоре она умерла. И тут до сих пор никто не установил: умерла она своей смертью или её убила та фаворитка, которая пожелала, чтобы её дети не родились бастардами. И так король женился во второй раз.
Я киваю, слушая рассказ, и поправляю повязку на раненой руке. Раны постепенно затягиваются, но пальцы пока слушаются плохо, а вести лошадь левой рукой не столь удобно.
– Но потом, спустя пять лет, и мать Даниила и Елены, которая к тому моменту была королевой, тоже умерла. Лихорадка.
– Незавидная участь у королев Аракена, – подвожу итог я.
Мы замолкаем, потому что впереди в вечерней дымке показывается Ярат. А уже в сумерках у дворца нас, к счастью, никто не встречает, помимо стражи. Морок передаёт мне сумки с вереском и боярышником, забирает данное мне ранее оружие, но прежде чем отвести лошадей в конюшню, он ухватывает меня за локоть и заставляет повернуться к нему.
– Я должен уехать по делам. Возможно, на месяц или чуть больше.
Я поджимаю губы, чувствуя, что не хотела бы вновь оставаться одна. Особенно теперь, зная, что Морок на моей стороне. Но могу лишь понимающе кивнуть.
– Пока меня не будет, постарайся не попадать в неприятности, маленькая Мара.
Вначале я ничего не отвечаю, но когда он разворачивается, чтобы уйти, я вдруг поспешно говорю ему в спину:
– Ничего не могу обещать, поэтому тебе лучше вернуться быстрее!
Но как только последнее слово повисает в воздухе, я сжимаю губы, смущаясь, насколько двусмысленно это прозвучало. Мужчина замирает и едва оборачивается, так что я могу увидеть только край его маски шакала, а потом кивает.
Ещё недостаточно поздно, чтобы надеяться, что все готовятся ко сну, поэтому по замку я передвигаюсь тихо, почти крадучись, не желая столкнуться с Даниилом. Сейчас я слишком устала, чтобы слушать его сладкие речи, и тем более не в настроении вежливо отвечать. Вначале я отношу вереск и ягоды к лекарю, завтра я приготовлю отвар. А после воровато выглядываю в коридор и, не заметив никого, кроме нескольких стражей, направляюсь в свою комнату.