Брут в свое время рассказал Фабиоле о различных категориях бойцов, сражавшихся на арене. Ей хотелось узнать как можно больше о той жизни, которую был вынужден вести Ромул, и она запомнила все до мельчайших подробностей. Теперь она узнала мирмиллонов по характерным бронзовым шлемам с гребнем в виде рыбы и кольчужным наплечникам на правой руке. Около кучки самнитов в гривастых шлемах и с удлиненными овальными щитами расположилась группа секуторов. Правое предплечье каждого из них защищали кожаные наручи, а левую ногу — один небольшой наголенник. Здесь были даже ретиарии, рыбаки, вооруженные лишь трезубцем и сетью. Толпа обученных убийц наводила страх одним своим видом.

Перед ними, на другом конце Форума, расположились толпы сторонников Клодия. Они не представляли собой организованные отряды, как гладиаторы, вооружены были хуже, но числом значительно превосходили людей Милона.

Увидев соратников, вожак вновь прибывшей толпы устремился напролом сквозь ряды собравшихся зевак. Его спутники последовали за ним и принялись разгонять всех, кто загораживал им дорогу. Кого-то ударяли мечом плашмя, а некоторых даже рубили и кололи. Раздались крики, брызнула кровь. Громилы быстро воссоединились со своими соратниками, приветствуя друг друга громкими воплями. Теперь их, казалось, было значительно больше противников.

Воцарилось странное спокойствие. Обе стороны изготовились к сражению, но повода пока что не было. Еще не доставили труп Клодия.

По пути телохранителям Фабиолы удалось кое-как пробиться поближе к ней. Это не слишком успокоило Фабиолу; к тому же ей было очень не по себе оттого, что у нее не было никакого оружия. Улучив момент, она склонилась к уху Туллия, и он передал ей кинжал, который Фабиола спрятала в рукав столы. Одни только боги знали, что еще произойдет до темноты. Рим мог пасть, но она хотела выжить. Теперь, приготовившись сражаться за свою жизнь, если возникнет такая необходимость, Фабиола вознесла быструю молитву Юпитеру. Защити нас всех, думала она. Не позволь никакой беде свершиться со мной и моими близкими.

Ждать пришлось недолго. Вскоре послышались женские крики. Они становились все громче и громче, и теперь уже можно было распознать горестные рыдания. Толпа, как один человек, громко вздохнула, люди вставали на цыпочки, стремясь увидеть, откуда доносятся стенания. Труп Клодия несли к Форуму. Напряжение росло, один из людей Милона не выдержал и метнул копье. Оно описало невысокую дугу, но не долетело до противников и осталось валяться на булыжной мостовой. В ответ раздались насмешки и оскорбления. Обстановка стремительно накалялась, но никто из головорезов Клодия пока еще не перешел к действиям. Они старались сдерживать переполнявший их гнев до тех пор, пока не увидят тело убитого собственными глазами. Как и все остальные, они не отводили взглядов от выхода с Форума на Аппиеву дорогу. Фабиола взглянула на Туллия, который, несмотря на всю серьезность положения, ответил ей ободряющей улыбкой. Фабиола понимала, что суровый сицилиец хочет поддержать ее, демонстрируя бодрость и уверенность, и на душе у нее потеплело. Хороший человек; она нуждалась в таких.

Рыдания доносились все отчетливее, и наконец показалась группа женщин в серых траурных одеяниях. Они медленно приближались к безлюдной части площади и обрамлявшей ее, немного присмиревшей толпе. Посреди плакальщиц, сгибаясь под тяжестью чего-то большого, завернутого в материю, двигалась худая фигура, облаченная в окровавленные одежды.

Умно, подумала Фабиола. Как быстро Фульвия смогла собрать своих подруг! Вряд ли можно придумать лучший способ для того, чтобы раздуть массовую истерию, чем явиться на Форум с хором плакальщиц. Да еще и притащить на собственных плечах труп Клодия.

Теперь уже в хоре рыданий можно было разобрать отдельные реплики.

— Смотрите, что они сделали с моим Клодием!

— Убили! — театрально восклицали женщины. — Убили на улице, как собаку!

— Бросили голым, каким он появился на свет! — рыдала Фульвия.

Из толпы послышались возмущенные крики.

— Побоялись честного боя! — Тут спутницы Фульвии принялись плевать в сторону Милона и его свиты. — Трусы!

В ответ на это обвинение раздался многоголосый гневный рев. Сторонники Клодия принялись барабанить рукоятями мечей по щитам. Некоторые с силой топали по булыжникам мостовой. Гладиаторы на противоположной стороне Форума вели себя точно так же. За оглушительным шумом нельзя было разобрать ни слова.

Обе стороны продолжали подначивать друг дружку, а к горлу Фабиолы подступил горячий, противно кислый ком. Возможно, подумала она, именно такое чувство испытывал Ромул перед сражением при Каррах. Перед смертью. Ставшую уже привычной боль утраты сегодня сопровождало жуткое смирение. Может быть, он погиб, думала Фабиола. Может быть, Юпитер нынче привел меня сюда, чтобы я тоже умерла и присоединилась к Ромулу и матери. Она с изумлением поняла, что эта мысль не пугает ее. Родные значили для нее все на свете, но она давно рассталась с ними. В мире у нее не было никого, кроме Брута и Доцилозы. Но они не приходились ей кровными родственниками, и главной опорой в жизни служило для нее все это время стремление к мести. Ну и ладно. О Юпитер Оптимус Максимус, молилась она, да будет все по воле твоей.

Вот только испуганные лица окружавших ее римлян не позволяли Фабиоле окончательно смириться со своей участью. Они были не такими, как она, для которой, в общем-то, не осталось смысла в жизни. Они были не повинны ни в каких преступлениях, у большинства из них, вероятно, были семьи. И все же им тоже грозила смерть. А если никто не восстановит порядок, положение станет еще хуже. Фабиола чувствовала себя беспомощной и бессильной. Ну что я могу сделать? Оставалось только одно, о чем стоило просить: о Юпитер, защити свой народ и свой город.

— Ну-ка, убьем этих мерзавцев! — заорал высокий мужчина, стоявший в первых рядах.

Толпа ответила одобрительными возгласами, похожими на лай собак, и качнулась вперед.

— Стойте! — рявкнул бородатый предводитель. — Мы еще не видели тела Клодия.

Он нашел нужные слова. Двинувшаяся было толпа вновь замерла.

Фульвия наконец-то дошла до центра Форума. Ей было лет тридцать с чем-то. Свое миловидное лицо она измазала пеплом и сажей из очага. Слезы прочертили светлые дорожки на испачканных сажей и кровью щеках. Но она полностью владела своими чувствами. Приказав сопровождавшим ее подругам расступиться, она благоговейно опустила свою ношу на мостовую, развернула покрытые красными пятнами пелены, и на обозрение собравшимся согражданам явился искалеченный труп ее мужа. Толпа громко ахнула. Фабиола взглянула на раны Клодия и содрогнулась всем телом. Мальчишка-гонец нисколько не преувеличил. Ренегату-патрицию нанесли множество ран, чуть ли не каждой из которых хватило бы, чтобы убить человека. Лицо изуродовали так, что его трудно было узнать. Одна нога держалась лишь на недорубленной полоске мышц, а из левого плеча все еще торчало острие обломанного копья. Смерть Клодия Пульхра не была легкой и быстрой.

А собравшиеся вокруг Милона люди посмеивались, с удовольствием разглядывая дело своих рук.