— Сударыня…

Она подняла руку, останавливая его.

— Закончим, лорд Мельбурн, — сказала она резко. — Теперь будьте так любезны, укажите мне, в каком направлении дворец.

— Это туда, сударыня, — он показал в противоположную сторону от той, куда она двигалась до этого.

Она дернулась и устремилась мимо него, очень скорым шагом, назад во дворец. Ему оставалось только ковылять за ней вслед.

Заливаться соловьем? Не то чтобы выпад Квимби бил мимо цели. Он и вправду был очень чувствителен почти ко всем замечаниям, касавшимся ораторских способностей; все знали, что он вспыхивал каждый раз, когда упоминали имя Байрона, даже если это было повторение того отвратительного эпитета. Но… заливаться соловьем? Тогда этого не случилось. Возможно, она, королева, и права. Возможно, он упивался своей ролью наставника; возможно, он наслаждался их… доверительной близостью? Чем бы это ни было, такую возможность ему предоставляли все реже и реже. Вероятно, он уж чересчур упивался ею.

Он заметил, что Квимби, сидевший напротив, резко выпрямился, и на его веселой физиономии быстрой тенью промелькнуло неудовольствие. Мельбурну хотелось обернуться и посмотреть, кто это сумел произвести в Квимби подобную перемену, но остался неподвижен — предпочел не давать тому повода думать, будто его дела хотя бы в малой степени интересуют премьер-министра.

— К вам, кажется, пришли, — вместо этого бросил он ему.

— В самом деле, — сказал Квимби, вставая. — До встречи, премьер-министр.

— Буду ждать с нетерпением, — произнес Мельбурн.

Пока он раздумывал, не оглянуться ли ему все-таки, Квимби исчез: ни его самого, ни его гостя уже не было видно.

Квимби, пока они шли к библиотеке, успел поразмышлять о том, насколько же он правильно угадал возможные пути использования техники фотопроизведенного рисунка и каким великим даром предвидения он обладал. Хотя поздравлять себя пока еще рано. Пока абсолютно не с чем. Пока что есть только ситуация, которая не доставляет ему ничего, кроме спазмов в груди.

Прошло не так много времени после кошмарных событий того вечера, как к нему домой притащился Крэйвен, этот чертов помощник Тэлбота. Его встретил Перкинс — закутанный, как с тех пор он ходил всегда, в большой шарф, обмотанный вокруг шеи, чтобы скрыть зияющую рану, нанесенную зубами зомби. Для слуги внутри дома это было нарушением дресс-кода, даже несмотря на стоявшую тогда зиму; этим вопросом задавались также и остальные слуги, которые заметили перемену, произошедшую в Перкинсе, и поначалу просто избегали его, а потом, один за другим, попросили расчета, к большому сожалению Квимби.

В довершение, Перкинс ходил теперь, конечно, с бросающейся в глаза хромотой. Он и Квимби попытались произвести некий неотложный ремонт, касающийся недостающей ноги; его собственная, к несчастью, была обглодана так, что послужить опорой уже никак не могла, так что им пришлось отрубить ногу Шугэ и приладить ее взамен прежней, прибив ее на нужное место деревянными гвоздями и привязав бинтами; теперь, когда она была спрятана под брюками, носками и ботинками, никто не мог бы сказать, что одна из ног Перкинса имела предыдущего владельца, если не считать, конечно, хромоты.

Квимби, однако, не забывал об этом. Когда он смотрел, как Перкинс открывает ногу Шугэ, то заметил — со смесью удовольствия, сожаления и изрядной доли сексуального возбуждения, — что Шугэ исполнила буквально его несколько нестандартные инструкции, данные накануне оргии: покрасила ногти на ногах в ярко-красный цвет, и что же, именно так, как он и предвидел, ногти действительно преподносили ногу в самом эротичном свете.

Крайне возбуждающее зрелище.

Однако теперь нога была прикреплена к Перкинсу, и от этого Квимби совершенно запутался в своих ощущениях. Он до сих пор ловил себя на том, что наслаждается видом ноги с накрашенными пальцами, несмотря на то, что нога уже связана не с Шугэ и обещанными ею страстными, напоенными мускусом ночами, а с Перкинсом, его слугой-мужчиной. Он и впрямь довольно часто, под предлогом «дать ноге немного подышать», заставлял Перкинса снять ботинок и носок, а сам бросал на ступню мимолетные, но пристальные взгляды.

Они оба понимали, что единственным средством задержать процесс разложения, затрагивавший и физические, и умственные способности, было постараться обеспечить Перкинса непрерывной доставкой свежего мяса. Господа Берк и Хэйр-младшие согласились гарантировать, что в дом будут регулярно привозить новые трупы. Разумеется, оба они втайне недоумевали, каким это таким непонятным образом его сиятельство распознает трупы давностью больше одного-двух дней; они не догадывались, что у него в доме теперь был персонаж, наделенный самым утонченным вкусом в том, что касалось человеческого мяса, извлекаемого при расчленении. В самом деле, вкус у Перкинса в этом отношении был настолько изощренным, что он и Квимби скоро придумали презабавнейшую игру: Перкинсу завязывали глаза, и он проходил «гастрономический тест». Обычно он всегда умел определить пол источника мяса, а также ту часть тела, с которой был срезан тот или иной кусок.

Однако, если не принимать во внимание все эти обстоятельства, Перкинс сохранял превосходное расположение духа и никоим образом не пренебрегал своими обязанностями слуги, включая сопровождение гостей в кабинет хозяина; так же было и в тот вечер, когда явился Крэйвен, — он провел его прямо к камину, где сидел Квимби, неотрывно глядя на огонь.

Лорд поблагодарил Перкинса и отпустил его, посмотрев вслед: он знал, что тот прижмется ухом с той стороны двери, как между ними и было условлено — слушать было необходимо, чтобы быть готовым на случай непредвиденных обстоятельств.

— Ваш слуга простужен, сэр? — спросил Крэйвен, как только дверь закрылась, а сам он устроился на стуле. — Он так бледен, и я заметил, что он носит шарф.

— Да, это так, — ответил Квимби. — Бедный старина Перкинс мучается болями в груди.

— Еще и несчастный случай с ногой, да, сэр? — допрашивал Крэйвен.

— Точно, бедняга. Столько свалилось на него.

— Могу я спросить, не была ли эта рана получена во время конфликта в тот вечер?

— Как? Я что-то не понимаю, о чем вы говорите, дружище, — сердито сказал Квимби, уже решивший взять гостя на пушку.

— Я располагаю фотопроизведенным рисунком, который может освежить вашу память, сэр.

— В самом деле? И у вас это… с собой?

— Конечно, сэр.

— Давайте-ка взглянем. — Квимби встал и обошел разделявший их стол.

Крэйвен достал большую металлическую пластину, на которой имелось изображение. Он вручил ее Квимби, тот пробормотал «спасибо», разыгрывая заинтересованное внимание, а сам встал позади Крэйвена.

На изображении был виден Квимби (сбоку, но его вполне можно было узнать), смотревший на кровавую баню в библиотеке. На первом плане была отчетливо различима миссис Корвент, сидевшая на ляжках с оторванной рукой Фанни в зубах. На заднем плане Жаклин пировала над внутренностями Шугэ.