Артем обошел гостиную и снова прошёл мимо нее, хлопнула входная дверь, Аня еще раз оглядела помещение, новая мебель, высокие окна без штор, на потолке хрустальная люстра. И снова ощущение того, что здесь никто никогда не жил. Она развернулась и вышла, что-либо спрашивать у этого мужчины сейчас было бесполезно, она видела его хмурое лицо, отстраненный взгляд.

На кухне было так же, не смотря на красивый кухонный гарнитур и современную технику, ни намека на то, что ей пользовались. Открыла кран, полилась вода, Аня подставила под нее руки и задумалась. Что она тут делает? Чужой дом, ставший чужим мужчина, хотя она только сегодня считала его своим, решила сама для себя отбросить все сомнения и просто жить. Но здесь ей было неудобно и неуютно, все чужое, хоть и не тронутое, этот дом словно ждал своих хозяев, до сих пор ждет.

Хлопнула входная дверь, она вздрогнула, выключила воду. Заглянула в пакет, начала доставать оттуда коробки с едой на вынос, с логотипом какого-то ресторана. Нашла в шкафах посуду, чтоб окончательно не грузиться мыслями, разогрела то, что было в контейнерах, сразу вкусно запахло чем-то мясным, накрыла на стол.

Есть совсем не хотелось, хотелось домой, в свой понятный и пусть не такой красивый, но уютный мир. Но Аня понимала, что вести себя как ребёнок и проситься домой было бы совсем глупо и по-детски. Скорее всего, Артем сделает так, как она попросит, и отвезет. Но ехать куда-то в ночь, зная о том, что он сорвется гонять по улицам, вот она просто знала, что так будет, — этого допускать не стоило. В конце концов, ей не восемнадцать лет, переночует здесь, надо только позвонить сыну, предупредить, что мать «загуляла», даже смешно звучит, она раньше не «загуливала».

— Как ты, милый?

Аня набрала сына, слушая, как Артем что-то делает в гостиной.

— Все хорошо, мам. Ты как?

— Нормально, я сегодня, скорее всего, не вернусь, мы за городом.

Аня прикусила губу и поморщилась, как-то говорить собственному ребенку, что она с мужчиной за городом и сегодня не вернется ночевать, было стыдно.

— Все в порядке, мам, мне Артем написал.

— Даже так? Что он тебе написал?

— Если дословно, то: «Малой, не волнуйся, твоя мама со мной, ночевать не приедем, вернусь — погоняем»

— Погоняем, да?

— Ну, как-то так. А ты видела его тачки? Они нереально крутые.

Аня вздохнула, продолжая слушать восхищения своего сына мужчиной, которого он видел лишь два раза, и его тачками. Горько улыбнулась, прекрасно понимая, как мальчику необходим отец, который научит, подскажет, который будет примером. Но бывает же не судьба? Не всем посчастливилось, а может и повезло, иметь двух родителей. Вот, вроде у нее и есть мать, но, наверно, в свете последних событий, лучше бы она о ней забыла навсегда.

— Мы об этом поговорим потом, я о варианте погонять. Хорошо? Закрой дверь, никому не открывай.

— Мам, ну я не маленький.

— Конечно, маленький, так что проверь замки. Люблю тебя.

— И я тебя, мам, пока.

«Она так нежно говорит «люблю тебя». Интересно, кроме сына она говорила еще кому-то эти слова?»

Артем поймал себя на этой мысли и усмехнулся. Зря они сюда приехали, пусто, везде пусто. Этот дом, стоявший на отшибе его сознания, такой же пустой, как и его душа. Ничего, кроме этой пустоты, он здесь не чувствует. Когда приезжал раньше, из него словно выбивали весь воздух, было нечем дышать. Начинало болеть бедро, ныть под шрамом, что скрыт за огромной татуировкой. Начинало выворачивать от бессилия, этому дому нужна жизнь, как и ему.

— Артем, — Аня окликнула его, видимо, сильно задумался. — Давай поедим. Ты голоден?

Она стояла в нескольких шагах, хмурила брови, не знала, куда деть руки. Он понимал, ей так же неуютно здесь, как и ему.

«Да, кошка, я голоден»

Доля секунды, чтоб сделать эти несколько шагов к ней, горячие губы на ее таких сладких, стон, тонкие пальчики царапают шею, его тяжелый вздох. Сердце колотится, сбивается пульс, ей хочется так много спросить, задать вопросы. Но не сейчас, все потом. Только не сейчас.

Ладони на голой коже, одежда летит в сторону, как те тряпки с мебели, раскрывая, показывая. Язык Артема скользит по нежной коже шеи, спускается вниз, покусывая, оттягивает чашечки бюстгальтера, накрывает сосок. Упирается пахом, Аня чувствует, как он возбужден, забирается руками под футболку, гладкая кожа, упругие, словно стальные, мышцы. Слегка царапает.

«Голодный, голодный по тебе. Такая идеальная, такая отзывчивая, словно специально под меня сделанная девочка»

Аня не успевает ничего сообразить, как с нее уже стягивают джинсы вместе с бельем, становится жарко, но кожа покрывается мурашками от возбуждения. Соски болезненно ноют, кладет ладони на грудь, сжимая их, тихо стонет. Моментально оказывается на столе, прохладная поверхность контрастом обжигает холодом кожу ягодиц. Снова поцелуй. До боли. До крика. Кажется, она чувствует кровь и привкус железа во рту.

— Артем, ты словно дикий….ааааа….Артем.

Пальцы скользят по уже мокрой промежности, колени разведены, Артем стоит между ними, кусает шею, ласкает ее между ног, задевая чувствительный клитор.

«Сука, сейчас с ума сойду. Такая мокрая, такая влажная девочка. Только для меня. Только моя»

Два пальца по смазке легко входят в ее лоно, Аня вскрикивает, хватается за шею Артема, прижимаясь сильнее. Несколько толчков, течет еще больше на его пальцы, часто дышит, закрывая глаза, откидывая голову.

«Нет, девочка, только со мной»

Расстегивает другой рукой ширинку, член, болезненно сдавленный джинсами, вырывается наружу, левой рукой неудобно, но справляется. Быстро вынимает пальцы и сразу заполняет ее собой. Резко. Глубоко. Притягивая за ягодицы ближе. Насаживая.

Аня кричит, цепляется за плечи, ловит ртом воздух, дергается от такого глубокого и резкого проникновения, но тут же двигается навстречу.

— Ты, ты такой большой… ааа…. медленней…Аааа…Артем.

«Не могу сладкая, никак не могу»

Но Артем сдерживает себя, тихо раскачиваясь, осторожно вынимая член и снова входя, подхватывает Аню под колени, она откидывается назад, ложится спиной на поверхность стола. Хорошо, что столешница широкая, девушка цепляется руками за ее кафель над головой. Артем двигает ее на себя, ягодицы почти свисают со стола, он перехватывает их, придерживая.

Начинает входить сильнее, меняет угол, приподнимая и опуская ее попку, сжимает ягодицы до боли, но Аня не замечает этой боли. Член Артема растягивает и заполняет ее, задевая внутри что-то чувствительное, отчего по телу прокатываются волны удовольствия.

— Сильнее…дааааа…еще.

Артему срывает последние остатки разума, перед глазами самая возбуждающая картина, которую он когда-либо видел. Хрупкая фигура, белая кожа на фоне черного камня, торчащие соски, Аня облизывает губы, просит еще, выгибает спину.