долго не было. Пришла похвастаться.

Ноги подогнулись, и я опустилась на колени рядом с надгробием. Со временем боль притупилась. Осталась только грусть. Нехватка любимого родителя. Обожаемого папочки.

– Наконец-то купила квартиру. Теперь не буду скитаться по съемным.

Ухмыльнулась.

– Анжелика.

Знакомый голос вонзился прямо в грудь.

С неохотой оторвалась от фотографии папы и перевела взгляд. Встретилась с глазами полными грусти. Не купилась. Тупая боль все ещё не давала дышать. Сжала кулаки, пытаясь не потерять связь с реальностью. Боль от ногтей немного отрезвила.

– Виктор.

Он выглядел подавленным. Печальным. Я прикрыла глаза, чтобы не смотреть на него. Он бросил меня в такой момент.

– Привет, малыш…

– Хватит, – грубо перебила, – не называй меня так.

Сегодня на нем не было привычного костюма. Обычная серая футболка и джинсы. Волосы в беспорядке, что тоже не было на него похоже.

Я не могла справиться с тоской. Но в памяти всплыла последняя встреча.

– Мы можем поговорить?

Усмехнулась. Сколько прошло? Две недели? И только сейчас он созрел для разговора.

– А есть о чем?

Бессмысленный вопрос не вызывал ничего, кроме горького привкуса во рту. А когда-то мне казалось, что нас слишком многое связало. Но наша жизнь на то и создана, чтобы обжигаться, ошибаться в близких, казалось бы, людях. Становиться мудрее.

– Есть. Я не отниму у тебя много времени. В голову пришла хорошая идея. Совмещу неприятное с полезным.

– Хорошо. Только у меня условие.

Виктор оживился на глазах и сосредоточил на мне все свое внимание.

– Я хочу забрать свои вещи с той квартиры. Там мой компьютер, и одежда, которую…

– Конечно, – нетерпеливо перебил мужчина, – что ж ты сразу не попросила. Поехали?

Бросила прощальный взгляд на могилу отца.

– Пока, пап. Постараюсь приехать ещё. Люблю тебя.

Сердце разбухло в груди. Захотелось утонуть в широких объятиях отца. Стряхнула невеселые мысли и вымучила улыбку.

– Да, поехали.

– Я хотел извиниться за тот концерт.

Никак не отреагировала на его слова. Мне нечего было отвечать. Просто ждала, что будет дальше.

– Светлана, – до меня донесся тяжелый вздох, – в общем, в очередной раз подняла финансовый вопрос. А ты же понимаешь, я слишком стар, чтобы начинать все с нуля.

– И слишком привык к роскоши, – грустно усмехнулась, – я все понимаю. Дело твое.

– Лик, я понятия не имею, почему она так на тебя взъелась.

– Может, потому что в свое время сама увела тебя из семьи?

Сказала и замерла. Мы никогда до этого момента не поднимали эту тему. Рискнула посмотреть в сторону Виктора. Его руки сцепились на руле, взгляд стал жестким. Но даже это не остановило меня. Мне хотелось выяснить все до конца и отпустить.

– Понятия не имею. И я не уходил тогда из семьи. Просто мать Антона узнала про интрижку и не смогла простить.

– А должна была?

С моих губ сорвался смешок. Ну до чего же у него все было просто.

– Мне казалось, что нас связывает то, что не может прекратиться после моей ошибки.

Тихо рассмеялась. Стало вдруг больно за мать Антона. Да и за Антона.

– У тебя все так просто.

Голос охрип от нахлынувших эмоций. Но звучал на удивление спокойно. Хоть внутри и разверзлась буря, готовая все смести на своем пути. Внешне я никак не показывала свои эмоции.

– Да не то что бы просто. Но я тогда не хотел терять семью. А теперь вышло то, что вышло. Света крепко вцепилась в меня. Словно цербер. Да и папаша её сделал в свое время все, чтобы я не ушел и не вернулся к прежней семье. Пригрозил, что лишит всего, к чему я так долго шел.

– Виктор, просто признайся, что тогда тебя привлекли деньги. Я не лезла в твою душу. Это было бы неуместно. Но сейчас это коснулось меня. Ты просто выставил меня и слова не сказал жене. Все дело в деньгах, так ведь?

В ответ только его молчание. В груди неприятно перевернулось сердце. В венах заледенела кровь. Я понимала, что очередная глава моей жизни закончилась.

– Я ещё раз прошу у тебя прощения. Я помню тебя ещё крохой. Помню, как вы с Антоном играли…

– Достаточно! – грубо перебила я его. Ни к чему эти воспоминания. – Это никак не относится к разговору. Это давно уже в прошлом.

– Извини.

Его голос затих. В машине воцарилась тишина, нарушаемая только шумом колес. Каждый погрузился в свои мысли. Я держала в себе все резкие высказывания в адрес человека, на которого когда-то могла положиться. Только один вопрос не давал мне теперь покоя.

– Но, наверное, ты права. Я слишком привык к хорошей жизни и не готов что-то менять.

– Тогда для чего ты искал меня?

Виктор тяжело вздохнул.

Этот вздох отразился в груди.

– Я же тебе уже рассказывал.

– Я помню про отца.

Перед глазами поплыло. Но я часто задышала и прогнала слезы.

– Он попросил…

– А ты кинулся спасать дитя.

Я ждала, что вот-вот меня прорвет. Я начну орать, биться в истерике. Но этого не было. Ничего не было. Только великий и могучий похеризм.

– Лик…

– Просто отдай мне вещи и катись на все четыре стороны, Виктор. Дальше я справлюсь сама. Спасибо за помощь, но нам лучше больше не видеться.

До квартиры мы добрались в полном молчании. Я быстро собрала свои немногочисленные шмотки и вызвала такси. Виктор порывался довезти, но в целях сохранения спокойствия я не позволила. Ни к чему ему знать мой адрес.

Скомкано попрощались, словно не было этих месяцев общения. Словно мы чужие.

А потом я всю ночь прорыдала в подушку и еле отодрала себя утром от кровати.

Голова была налита свинцом. Глаза нещадно жгло от утреннего солнца. И если бы не очки, пала бы смертью храбрых.

Но стало легче. Будто со слезами я отпустила Виктора.

– Привет, подруга.

Я всячески пыталась сосредоточиться, когда в кабинет влетела Оксана. Её глаза лихорадочно блестели. Щеки покрыл румянец.

– Привет.

Меня несколько настораживал её боевой настрой. Но я списала на заслугу шефа.

– Ты собралась?

А вот это уже интересно. Напрягла извилины. Ничего не прояснилось. Оксана, видимо, по взгляду поняла, что я не догоняю, о чем речь. Закатила глаза и плюхнулась на кресло.

– Соревнования.

Я вопросительно выгнула бровь. В голове была все та же каша.

– Спасатели. Ты что, не в курсе?

Шумно выдохнула. Бросила взгляд на календарь и чертыхнулась.

– И что?

Постаралась, чтобы голос звучал равнодушно. Мне неинтересно. Вообще плевать.

– Нужно поболеть за Антошу.

– Так иди и болей.

Тут же стало стыдно за грубость. Но