Гроба не было.

Очевидно, Захария Саймон получил разрешение и поспешил забрать желаемое.

Том зашагал к залу для церемоний, одноэтажному строению с деревянными стенами, крутой крышей и черными ставнями на многочисленных окнах. Еще ребенком он несколько раз бывал внутри – однако похороны матери и дяди запомнились ему сильнее всего. Абирам тоже когда-то лежал там, внутри. И теперь снова туда вернулся.

Из открывшейся двери вышла на солнечный свет женщина – невысокая, коренастая и одетая как адвокат. Том решил, что им она и является – адвокатом Саймона. Сам Захария умно поступил, не появившись здесь. Теперь никто не увидит его лица и не сможет подслушать разговоры.

Саган подошел к женщине и представился. Она протянула руку, и он пожал ее, после чего выдавил из себя улыбку и сказал:

– Давайте покончим с этим делом.

– Закон требует присутствия наследника. Конечно, вы можете оставаться снаружи, но медицинский эксперт должен знать, что вы здесь. Он ждет вас внутри, – сказала адвокат.

– Я справлюсь.

Том не очень понимал, что происходит, но не собирался оставаться снаружи. Он заранее обдумал, как станет себя вести. Саймону пришлось затратить серьезные усилия, чтобы получить то, что находилось в гробу. Но как только эта вещь попадет к нему в руки, у журналиста не останется никаких гарантий, что он освободит Элли. Более того, зачем ее отпускать? Она сможет тогда обратиться в полицию и выступить против него свидетелем. Конечно, Саган и сам мог сделать то же самое. Однако он решил, что Саймона это не пугает. Едва ли полиция поверит опозоренному репортеру.

Не говоря уже о том, что он, возможно, покончит с собой еще до заката солнца.

Однако теперь все может измениться.

Журналист все еще не принял решения.

Он шагнул через порог и пересек короткий коридор, ведущий к открытой двери. Внутри зал не слишком изменился. Тот же тускло-коричневый ковер, однотонные стены и затхлый запах…

Сосновый гроб стоял на прочном дубовом столе – том самом, что находился здесь уже не одно десятилетие. Снаружи гроб практически не пострадал, особенно если учесть, что он три года пролежал во влажной флоридской земле. Мужчина в синем комбинезоне с надписью «МЕДИЦИНСКИЙ ЭКСПЕРТ» на спине представился и попросил предъявить документ, удостоверяющий, что перед ним Том Саган. Репортер, не сводя глаз с гроба, показал водительские права. Хотел ли он и на самом деле увидеть разложившийся труп отца? Нет, наверное. Но он знал, что нужно Захарии Саймону, и судьба Элли зависела сейчас от него. Поэтому он собрал волю в кулак и разрешил снять крышку гроба.

На это ушло несколько минут. Крышку забили длинными гвоздями, по всем правилам. Абирам хотел, чтобы все детали его похорон соответствовали традиции. Саган слушал, как скрипят гвозди, когда их вытаскивают, один за другим, а адвокат стояла рядом, не проявляя никаких эмоций, словно ей каждый день доводилось присутствовать при эксгумации.

Наконец рабочий вытащил последний гвоздь.

Медицинский эксперт отошел в сторону, потому что пришло время наследнику сделать то, ради чего он согласился на эксгумацию. Теперь все взгляды были устремлены на Тома.

Однако к столу шагнула госпожа адвокат.

Журналист схватил ее за руку:

– Я сам.

– Думаю, лучше будет это сделать мне, – заявила женщина, и Саган прочитал в ее глазах жесткое послание: «Держитесь подальше».

Однако она не была человеком из «Барнс энд Ноубл».

– Я его сын. Я подавал заявку. И все сделаю сам, – твердо сказал репортер.

Адвокат не отступила, и тогда его взгляд послал ей ответное сообщение.

«Не мешайте мне».

– Ладно, – сказала женщина. – Действуйте.

* * *

Захария посмотрел на часы.

10:20 утра.

Адвокат, которого он нанял, чтобы получить судебное разрешение и присутствовать на месте, позвонила ему двадцать минут назад и сообщила, что Том Саган прибыл. Сейчас они уже внутри, и все скоро завершится. Из Вены Саймон получил хорошие известия. Элли Беккет перестала быть проблемой, никто ничего от нее не узнает. Роча сидел рядом с ним в машине – он только что прилетел из Австрии в Орландо с посадкой в Майями, рейсом, которым якобы должна была лететь Элли.

Теперь требовалось разобраться с Томом Саганом.

Захария не мог отдать ему дочь после того, как он получит то, что лежало в гробу, поэтому оставшегося свидетеля требовалось уничтожить.

На самом деле они окажут Сагану услугу.

Он ведь хотел умереть?

Роча ему поможет.

* * *

Том уловил острый запах разложения. Медицинский эксперт посоветовал ему действовать быстро, потому что ситуация могла только ухудшиться.

Журналист шагнул вперед и заглянул в гроб.

От его отца почти ничего не осталось. В соответствии с традицией Элли не стала бальзамировать тело. Труп был завернут в белый саван, основная часть которого разложилась, открыв череп. Пустые глазницы выглядели, как черные пещеры – недовольный, а иногда и враждебный взгляд отца, который Том так хорошо помнил, исчез навсегда. Плоть и мышцы распались. Складки кожи собрались на шее, как у ящерицы. Репортер попытался вспомнить, когда он видел это лицо живым в последний раз.

Пять лет назад?

Нет, ближе к девяти годам. До наступления осени. На похоронах матери.

Неужели с тех пор прошло так много времени?

За все годы Абирам ни разу не попытался войти в контакт с сыном. Ни одной записки, письма, открытки или послания по электронной почте – ничего. В то время как пресса и политические обозреватели уничтожали журналиста, его единственный оставшийся в живых родитель молчал. Только после смерти, в своей последней записке, он предложил нечто вроде утешения – «Мне было больно, когда я узнал о твоих несчастьях», – но этого было недостаточно. Конечно, младший Саган и сам мог позвонить, но он так и не решился на это. Они оба были виноваты. Никто из них не хотел сдаваться.

И оба проиграли.

Том постарался отбросить накатывавшие на него волны страха, апатии, отвращения и смирения, расправил плечи и взял себя в руки.

Запечатанный пакет лежал на том, что осталось от груди Абирама. Очевидно, он был воздухонепроницаемым. Репортер протянул руку, но медицинский эксперт опередил его.

– Лучше соблюдать осторожность, – сказал он, показывая руки в перчатках. – На трупе множество бактерий.

Пакет был плоским и очень тонким, площадью примерно в квадратный фут. На вид он казался довольно легким.

– Здесь есть что-то еще? – спросил медицинский эксперт.

Том больше ничего не увидел и покачал головой.