При этих словах Сабина широко открыла глаза. Мысль о том, что этого капризного старика надо любить, показалась ей немного нелепой.

– Он… он не тот человек, которого хочется любить, – осмелев, медленно произнесла она.

– Почему? Потому что он старый? И неуживчивый? Или потому, что тебе неприятно его общество?

Сабине стало не по себе от этого тона. Энни была одной из немногих, кто понимал ее, а теперь она реагировала так, словно Сабина сказала что-то не то.

– Я не хотела тебя обидеть, – надувшись, сказала Сабина.

Энни поставила перед собой кружку с чаем. Сабина снова посмотрела на нее, и они встретились взглядами. У Энни были добрые глаза.

– Ты не обидела меня, Сабина. Просто я считаю, что важно любить людей, пока они с нами. Все время, пока они с нами. – Ее глаза наполнились слезами, и она отвела взгляд.

Сабина расстроилась, подумав, что снова заставила Энни плакать. Почему она не в состоянии постигнуть этих людей? Почему ей все время кажется, что она неправильно истолковывает некий важный сигнал, как это бывало дома, когда она оказывалась среди гостей, не понимая их высказываний и шуток?

– Я ведь пытаюсь быть со всеми приветливой, – тихо произнесла она, желая вернуть расположение Энни.

Та шмыгнула носом, а потом утерлась краем рукава.

– Не сомневаюсь, Сабина. Просто ты еще плохо их знаешь.

– Они не из тех людей, перед которыми хочется раскрыть свои чувства. Они не очень умеют… ну… сочувствовать.

Энни рассмеялась и положила свою ладонь на руку Сабины. Ладонь была прохладной, мягкой и сухой, а вот у Сабины – горячей от волнения.

– Пожалуй, ты права. Заставить эту парочку проявить чувства… наверное, тебе больше повезет, если попросишь Герцога.

Обе дружно рассмеялись, а потом умолкли. Сабине стало легче.

– Серьезно, Сабина, я не шучу. То, что им нелегко проявлять чувства, не значит, что они ничего не чувствуют.

Их разговор прервал резкий стук в дверь. Бросив на Сабину быстрый вопрошающий взгляд – миссис X. и Том входили без стука, – Энни встала и пошла к двери.

Сабина увидела стоящую в дверях Джой, высокую и прямую, с шарфом на голове. Лицо казалось напряженным, руки были неловко прижаты к бокам.

– Извини за беспокойство, Энни. Я хотела поговорить с Сабиной.

– Конечно, миссис Баллантайн. – Энни отступила назад, открыв дверь шире. – Входите, пожалуйста.

– Нет, я не стану входить, большое спасибо. Сабина, пойдем со мной домой.

Сабина уставилась на бабушку, заметив, что та с трудом сдерживает гнев. Она быстро прикинула в уме свои возможные проступки: нет, флаконы с шампунем в ее комнате, сапоги вымыты, дверь спальни закрыта, чтобы Берти не мог войти. Но все же что-то в лице Джой отбило у нее всякую охоту покидать уютный и безопасный дом Энни. Глядя на Джой, Сабина пыталась унять растущее чувство тревоги.

– Я просто пью чай, – сказала она. – Приду немного позже.

Джой слегка вздрогнула. В ее глазах появилось жесткое выражение.

– Сабина, – сказала она, – я бы хотела, чтобы ты пошла прямо сейчас.

Сердце у Сабины глухо колотилось.

– Нет, – повторила она. – Я пью чай.

Энни переводила взгляд с бабушки на внучку и обратно.

– Сабина… – предостерегающе произнесла она.

– Думаю, ничего срочного там нет, – вызывающе сказала Сабина.

Она понимала, что находится не на своей территории, но что-то в ней восставало против того, чтобы ее под конвоем отвели в тот жалкий дом и отругали за какой-то пустячный проступок. С нее довольно.

– Приду, когда буду готова, – добавила она.

Джой вот-вот готова была взорваться. Она прошагала мимо Энни в комнату, внося с собой дуновение прохладного воздуха.

– Как ты смеешь?! – выдохнула она. – Как ты посмела рыться в моих личных вещах? Как ты посмела переворошить мои фотографии, не спросив даже разрешения? Эти мои личные фотографии, понимаешь? Они не предназначены для твоих глаз.

Сабина вдруг вспомнила о фотографиях, и лицо ее порозовело. Она даже не подумала убрать их на место. Это казалось ненужным, потому что никто не заходил в ту комнату. Но реакция бабушки на любую провинность была несоизмеримой. Сабина никогда прежде не видела, чтобы она выходила из себя. Бабушка заговорила надтреснутым голосом, и казалось, даже волосы у нее на голове встали дыбом. Тирада на повышенных тонах все продолжалась, и Сабина поймала себя на том, что кричит в ответ.

– Это всего лишь фотографии! – завопила она, перекрывая голос бабушки. – Я всего-то и сделала, что просмотрела коробку чертовых фотографий! В твоем ящике с нижним бельем я ведь не рылась, правда?

– Они не твои, и ты не должна была их смотреть! Не имела права! – На последнем слове голос Джой поднялся и зазвучал почти по-юношески.

– Права? Права?! – Сабина встала, с ужасным грохотом отодвинув стул назад. – У меня здесь ни одного проклятого права! Без твоего разрешения я ничего не могу сделать. Мне нельзя ходить по дому, нельзя разговаривать с работниками, нельзя даже принять эту дурацкую ванну, не подумав о том, что кто-то может войти и засунуть в ванну линейку, чтобы проверить, не слишком ли много воды я извожу.

– Это были мои личные вещи! – прокричала Джой. – Тебе понравилось бы, если бы я стала рыться в твоих вещах?

– Знаешь что? Можешь пойти и посмотреть. Потому что у меня нет никаких личных вещей. Мне не разрешается держать в ванной зубную щетку. Не разрешается смотреть мои любимые программы. Я не могу даже воспользоваться телефоном, чтобы позвонить домой! – Тут у Сабины задрожал голос, и она прижала к глазам кулаки, не желая, чтобы пожилая женщина увидела ее слезы.

– Сабина, можешь делать что хочешь, но не надо рыскать по дому, отказываясь участвовать в общих делах.

– Каких делах? Охоте? Скармливании дохлых лошадей собакам? Извини, гончим. Помогать куче людей, занятых приготовлением вареных яиц для деда? – Сабина смутно понимала, что в дверном проеме стоит Патрик.

– Ты в моем доме гостья, – сказала Джой, немного задыхаясь, – и раз уж ты гостья, меньшее, на что я могу рассчитывать, – чтобы ты не рылась в вещах, которые не имеют к тебе отношения.

– Это всего лишь дурацкие фотки! Несколько вонючих фоток! Не считая тех, на которых есть моя мама, они даже не симпатичные! – Сабина расплакалась. – Господи, не могу поверить, что ты из-за них подняла такой шум. Мне стало скучно, понимаешь? Мне стало скучно, все надоело, и я захотела увидеть, какой была моя мама в юности. Знай я, что ты так из-за этого раскипятишься, я и близко не подошла бы к твоим дурацким фоткам. Ненавижу тебя! Ненавижу тебя и хочу домой! – Ее плач перешел в глубокие прерывистые рыдания. Сабина упала на стол и спрятала лицо в скрещенных руках.