ругались купцы, опоздавшие до закрытия, и бедняки. Пришельцы с Академии легко обошли ворота – стали невидимыми и проплыли насквозь.

Домишко, в котором должен проходить сбор, ничем не выделялся на фоне других, но была у него одна отличительная особенность – порог даже ночью был чистый.

Внутри же все иначе – обычный дом бедного горожанина с минимумом мебели в одной комнате, не шел ни в какое сравнение с богатым убранством этого места.

Ванрав и Вильгельм с облечением вдохнули, когда стянули маски с лиц, а в нос ударил приятный запах пряностей и китайского чая. Их встретила Аспирантка из группы «двадцать три», которая специализировалась на погоде, и проводила гостей в их комнаты на втором этаже. Когда Вильгельм посмотрел в окно, то не удивился – с высоты Прага все такая же темная и унылая. Они переоделись в привычную одежду, в которой частенько ходили в Академии – Ванрав в синюю рубашку и брюки, а Вильгельм – черную размахайку до пола, за которой не видно его болезненной худобы, и темные очки.

– Почти прокаженный, – усмехнулся Ванрав, попивая вино из серебряного кубка. – Не появляйся так на улице, не поймут, почему ты без колокольчика.

Вильгельм кисло улыбнулся и поглядел на себя в зеркало. За месяцы в пути волосы его отрасли ниже лопаток, загорел только нос и руки до локтей, а вот острые ключицы, на которых лежал Артоникс, как и все остальное, так и остались белыми. Изящные прежде кисти покрылись царапинами, которые были замазаны антибактериальным раствором.

– А вдруг я из монастыря? – спросил Вильгельм.

– Это вряд ли! – хохотнул Ванрав. Он был рад, что Вильгельм не забыл, как говорить.

Когда Аспиранты начали собираться и хлопать порталами, Вильгельма с Ванравом позвали вниз, где уже был накрыт стол с разными блюдами национальной кухни. Дымились рульки, от холодного пива шел аромат хмеля. Вильгельм пил пиво, иногда морщась от холода напитка, и курил. За столом собралось с десяток Аспирантов в разнообразной одежке, большинство из которых с опаской поглядывали на Вильгельма.

Оно понятно – слухи про него ходили не самые приятные.

– Ну что же, мы не просто так собрались, – наконец-то начал Эльгендорф, когда от холодного пива он уже начал покашливать. – Вам, безусловно, интересно задать вопросы о моем проекте, и я с удовольствием на них отвечу. Но прошу, не переутомите меня. Я очень долго добирался и уже очень устал.

Не успел он закрыть рот, как посыпались вопросы, один глупее другого.

Если про внутренне строение людей Вильгельм еще мог что-то рассказать (не зря с Ульманом сканировали Норриса и думали, как упростить сложное тело их вида), то о повадках человека Вильгельм не знал, что и сказать. Все люди были разные, не все даже следовали этикету, который Эльгендорф учил по книжкам, но чего-то общего он выявить не смог. Во всяком случае такого, о чем стоило бы рассказать. Люди разнообразием вводили Академиков в ступор. Отвечал Ванрав, да так подробно, что головы слушателей почти дымились. На вопрос о настоящем деторождении Эльгендорф предложил Аспирантам проверить действие органов людей на себе, если у них бы, конечно, получилось. Ванрав закашлялся, а те так ничего и не поняли. Более или менее полно Почитатель рассказал о недрах Земли и природе, потому что к этому он, как и Норрис, имел к этому прямое отношение.

Закончился балаган ближе к утру, когда Ванрав уже посапывал, откинувшись в кресле в углу комнаты, а Вильгельм из последних сил отвечал на последние, самые глупые, вопросы, огрызаясь. Аспирантка с зеленоватой кожей быстренько всех разогнала, а почетных гостей отвела в их комнаты. Ванрава пришлось тащить на воздушной перине. Храп его сотрясал окна в доме.

Комната для господ соответствовала названию. Удобная кровать с балдахином, мраморная ванная, туалетный столик с различными маслами, пуховые полотенца и позолоченное зеркало. Ничего, кроме перины, Эльгендорфа не интересовало, так что он уснул, как только разделся и его макушка коснулась подушки.

На следующее утро Ванрав выглядел так, будто не было месяцев дороги, а Вильгельм лишь немного отоспался. За завтраком они поговорили, но беседа все равно не клеилась. Вильгельм был задумчив.

Вскоре они должны уезжать, но Эльгендорф отказался ехать верхом.

– Пусть меня разорвет от перемещения, но на лошадь я больше не сяду! – воскликнул он, когда Ванрав предложил прогуляться до соседнего государства.

У них было время до отъезда. Вильгельм долго сидел на балконе под аурой невидимости и смотрел на Прагу. Подсохшая за ночи грязь, появившаяся после дождя, казалась обычной, даже чистой дорогой. Люди галдели, глашатаи зазывали всех на ярмарку.

Посчитав, что ярмарка станет отличным образцом жизни людей, Вильгельм оделся и тихонько выскочил на улицу, стараясь не привлекать внимания Ванрава, и направился в сторону площади. Все-таки в чем-то его коллега прав – Почитатель и в самом деле почти ничего не понимал в людях, а должен.

На площади стояли десятки лавочек с всяческими безделушками и нужными вещами, прилавки с едой раскинулись между домами. Всюду были люди в разного вида одеждах, от дорогих, из хороших купленных тканей, до самотканных. Жизнь в Праге скопилась здесь.

Вильгельм бесцельно бродил мимо лавочек. Ни люди, ни товары не привлекали его внимания. После долгого блуждания он остановился, прислонился к стене дома и вновь начал наблюдать за своими созданиями, которые носились от одного купца к другому.

Торгаши созывали зевак, люди таскали товары и жаловались на высокие цены. Даже кошки в этой толпе казались занятыми господами, следившими за едой, падающей с прилавка.

Единственным человеком, привлекшим внимание Вильгельма, была девушка. Она с грустным видом ходила между лавочек и не останавливалась ни у одной. Такие люди не были редкостью, но ее глаза были уж слишком потерянными. Вильгельм долго наблюдал за ней, думал. И решил сделать доброе дело. В экспериментальных целях, разумеется.

– Интересно, что она сделает? Пнет? Ударит? Или просто выхватит кошель из рук и смоется?

Он тихонько пошел за ней, настраивая свой слух на нужную частоту.

Вильгельм ходил за девушкой по ярмарке и понял, что у нее не было денег. Она ждала, что кто-то что-то уронил или забыл. Так в ее карман угодило яблоко и какой-то корень, но больше ничего.

Он вспомнил один из отчетов Ванрава, прокрутил возможные варианты развития событий. Строчки из учебников по социологии летели перед его глазами. Но он решил сделать по-своему.

Он окликнул ее, когда девушка уже собиралась уходить, и без лишних слов сунул ей в руки мешочек денег. Девушка не просто испугалась. Если бы крик