— С какой стати?

— Очень нужно.

— Может, вы ко мне? — предложил Филатов. — У меня не так много времени.

— Могу, конечно, и я. — Следователь, похоже, был покладистым. — Но лучше будет, если вы к нам. Поговорим о деле спокойно, никто не помешает.

Филатов подумал, что идея пригласить следователя в Думу была не очень хорошей. Того и гляди, слухи пойдут.

— О каком деле? — спросил он. — И при чем тут я?

— Нет-нет, вы тут ни при чем, — заверил его следователь. — Просто вы могли бы пролить свет на некоторые обстоятельства. Это, если хотите, моя личная просьба.

— Ну, не знаю, — тянул с решением Филатов, — мне нужно узнать у секретаря, будет ли завтра окно в моем расписании. Погодите минуту.

Настя сообщила, что завтра с одиннадцати до двенадцати у него выпадал час свободного времени. Петрова это устраивало. Расспрашивать дальше о сути дела Филатов не стал, хотя его и разбирало любопытство.

На следующий день в назначенное время он входил в кабинет Петрова в Таганском РОВД. Следователь оказался коренастым сорокалетним мужчиной небольшого роста. Его слегка рябое простоватое лицо украшали небольшие пшеничные усы. Густые волосы были зачесаны назад, открывая покатый лоб. Взгляд глубоко посаженных черных глаз был цепким и подозрительным. Петров был одет не в милицейскую форму, а в короткую кожаную черную куртку и обычные брюки. С виду он больше всего походил на мастера строительной бригады, которая прокладывает кабель, ремонтирует магазин или перекрывает крышу.

— А вы точно такой же, как по телевизору, — заметил Петров, когда они обменялись рукопожатиями и Филатов присел на обшарпанный стул.

Филатов понял, что следователю хотелось увидеть его еще и по этой причине, чтобы сравнить — там и тут.

— Телевидение не сильно меняет внешность человека, — снисходительно произнес он. — Правда, женщины в нем кажутся красивее, чем на самом деле.

Следователь достал какую-то книгу и подвинул к нему.

— Подпишите, — попросил он.

Филатов с удивлением узнал собственную книгу о геополитике, написанную им несколько лет назад. «Оригинальная у него методика получать автографы», — подумал он. Он достал свой «Уотерман» с золотым пером и вывел на внутренней стороне обложки: «Виктору Петрову от автора с наилучшими пожеланиями».

— Вы меня за этим звали? — спросил он в шутку, пряча ручку.

— Нет, — серьезно ответил следователь и несколько секунд смотрел на автограф, давая чернилам просохнуть.

Затем он открыл ящик стола, достал маленький блестящий предмет, положил на столешницу и подвинул к Филатову. Это был значок депутата Госдумы.

— Ваш? — спросил он.

У Филатова тревожно екнуло сердце, но он постарался не подать виду.

— Откуда мне знать? — с наигранным безразличием пожал он плечами.

— А вы посмотрите.

Он с опаской взял значок и повертел в пальцах.

Тот был немного поцарапан, как будто на него наступили, но в целом выглядел ничего.

— Ваш! — убежденно сказал следователь. — Я проверил — номер именно такой, какой записан за вами.

Филатов смотрел на значок и не мог поверить своим глазам. Две недели назад он бросил его в могилу Слобо в Пожареваце — и вот, пожалуйста, он опять вернулся в Москву. Каким образом? Происки Милоша? Он ничего не понимал. Прямо мистика какая-то!

— При каких обстоятельствах вы его потеряли? — спросил Петров, пристально глядя ему в глаза.

— Не помню, чтобы я его вообще терял, — уклончиво ответил Филатов, пытаясь выиграть время.

— Но сейчас у вас на лацкане нет депутатского значка, — с нажимом произнес следователь. — Вы не заметили этого?

Филатов на всякий случай провел рукой по лацкану, хотя знал, что значка там нет. Конечно, можно было бы рассказать, как он лишился значка. Но зачем? Тогда отдаст все козыри. Нужно попытаться вытащить из следователя как можно больше информации.

— Да, его там нет, — согласился он. — Но я ношу значок не каждый день.

— Почему? — спросил Петров.

— Ну, надел другой костюм, — стал объяснять Филатов, — а значок перекалывать лень. Или забыл. Так и хожу. Меня и так все знают.

— А если не знают?

Филатов посмотрел на него с сомнением. Следователь был едва ли не первым, кто сказал о такой возможности. Обычно все, кто смотрел хоть иногда российское телевидение, знали Вождя и его правую руку — Александра Филатова.

— А на этот случай, — сказал Филатов, — у меня есть депутатское удостоверение. Оно всегда со мной.

Петров промолчал и стал вертеть на столе ручку.

— А откуда он у вас? — спросил Филатов, имея в виду значок.

Следователь проигнорировал его вопрос. Он усиленно думал.

— Вас в последнее время не грабили? — спросил Петров.

— Меня? — удивился Филатов. — Нет.

— Не обворовывали?

— Да не же!

— Я бы вам советовал проверить дома, не взломаны ли дверные замки или задвижки на окнах.

— Проверю, — кивнул Филатов.

Ему стало смешно от предположения, что его дом в охраняемом коттеджном поселке могли обокрасть. Простому воришке делать там было нечего.

— Так вы не ответили на мой вопрос, — произнес Филатов. — Как у вас оказался мой значок?

Следователь молча достал из папки фотографию и подвинул к нему:

— Вам знаком этот человек?

Филатов взглянул на нее, и у него едва не вырвалось «да».

— Нет, — сказал он, — не знаком.

На фотографии был изображен водитель автомобиля, подвозившего его из Пожареваца в Белград. Хоть он видел того сзади и вполоборота, а фотография была сделана анфас, сомнений быть не могло.

— Значок был у него, — сообщил наконец Петров то, что Филатов и так уже знал.

— Да? — для вида удивился Филатов. — А он сам что говорит?

— Уже ничего, — вздохнул Петров.

— В каком смысле? — спросил Филатов.

— Он погиб.

Час от часу не легче.

— Как это случилось? — спросил пораженный Филатов.

— Попал под машину.

— А кто он вообще такой?

— Гражданин Сербии, албанец по происхождению. Находился в международном розыске по подозрению в террористической деятельности. В Москве пребывал нелегально.

— Можно подробнее?

Петров поморщился. Видно было, что ему не очень приятно говорить об этом, но он в конце концов решился и махнул рукой:

— Его задержали, а он вырвался и кинулся бежать. Видя, что его нагоняют, метнулся через дорогу. Движение там сильное, бежал он наискосок и добежал примерно до середины проезжей части, а потом его сбила машина. Он умер на месте.