Немножко прибравшись, чтобы дом не зарастал грязью, Дженис варит и для хозяйки, и для себя кофе или горячий шоколад, смотря какое у них обеих сегодня настроение, и начинает читать. А миссис Би устраивается в своем любимом кресле со свежим номером «Таймс», время от времени громко фыркая или грязно ругаясь – в зависимости от содержания статьи. Дженис нравится не только знакомиться с текстом и разглядывать иллюстрации в книгах, ей приятно просто держать их в руках. Каждая отличается от других: ДНК книги заложено в ее весе, материале переплета и запахе бумаги, в цвете и текстуре форзацев. Корешок бывает или плоским, или округлым, будто морская раковина. Тиснение и буквы на переплете на ощупь ощущаются по-разному, и открываются книги тоже каждая на свой манер, готовые поведать свой секрет: рассказать любимую многими историю, показать картины известного художника, поделиться кулинарными рецептами. С кресла Дженис виден прямоугольник травы за окном. Туда-сюда снуют студенты, а вот Стэн совершает обход. Он помахал ей рукой, а когда Дженис машет в ответ, то вдруг осознает, что эти часы – самые счастливые в ее графике. Представив, что подумал бы Деций («Так вот как ты меня ценишь? Ну спасибочки!»), Дженис поспешно поправляет себя: одни из самых счастливых.

Сегодня лучи солнца льются через решетчатое окно и расчерчивают узорами ее свитер, а шерсть сохнет и становится теплой. Дженис только что нашла историю, которой хочет поделиться с миссис Би. Это тоже стало частью их обычного распорядка: Дженис читает понравившиеся отрывки вслух, но выбирает только сюжеты, основанные на реальных событиях. Дженис считает, что ей как собирательнице историй следует обращать внимание именно на них.

– Думаю, эта история придется вам по душе, миссис Би. Главное действующее лицо похоже на вас.

– Вы о чем? – рявкает старуха.

Все-таки кое-что в их отношениях никогда не меняется.

– Я вычитала ее в хрониках графства Пертшир. Ваш муж, наверное, шотландец? У вас очень много книг о Шотландии…

– Шотландского в нем не больше, чем в вас. Он родился недалеко от Лондона, – ворчливо отвечает миссис Би, но затем нехотя добавляет: – Но у его семьи был охотничий домик в Хайленде.

– Ах вот оно что.

– Ну хватит ходить вокруг да около. Мне некогда тратить время понапрасну. Я, к вашему сведению, не молодею.

Дженис с улыбкой начинает:

– Речь в этой истории пойдет о графе, который взял в жены танцовщицу. В те времена таких женщин называли профурсетками. Танцовщица была уже не первой молодости, но граф полюбил ее, и она его тоже.

Раньше Дженис только собирала истории, но теперь, когда она стала делиться некоторыми из них, у нее появилось новое правило, вернее, рекомендация: истории следует пересказывать определенным образом – так, будто читаешь вслух огромный сборник сказок.

– И кто же я в этой замечательной истории – граф или женщина легкого поведения?

– Ну конечно, женщина легкого поведения. Красотой она не отличалась, зато харизмы у нее было много. – (Миссис Би едва не поперхнулась горячим шоколадом.) – Местные жители новоявленную графиню не одобрили, и, увы, прием ее ждал не слишком теплый. Все полагали, что она одним своим видом позорит благородную фамилию. Бывшая танцовщица не имела ни малейшего желания перенимать манеру одеваться у вдовой графини-матери и сестер своего мужа. Нет, она предпочитала наряды, напоминавшие ее театральные костюмы, только теперь, когда денег на расходы у нее прибавилось, ее гардероб стал еще ярче и жизнерадостнее, чем прежде. Родные ее супруга и знатные соседи воротили от нее нос, а деревенские жители смеялись не только за спиной у графини-танцовщицы, но и прямо ей в лицо. Но чем больше над ней потешались, тем приятнее ей было всех шокировать. Графиня приказала выкрасить свою карету в ярко-розовый цвет, а вместо пары гнедых, которых муж подарил ей в честь свадьбы, одолжила у приятеля, хозяина передвижного цирка, дрессированных зебр. Так она ездила в церковь, а бок о бок с ней сидел счастливый граф. А когда викарий в своей проповеди сурово осудил всех, кто ступает на путь греха, опускаясь до вульгарной показушности, графиня снова навестила своего приятеля и на время попросила у него тигра. Под покровом ночи зверя привязали к церковным дверям, и наутро бедняга викарий не мог зайти в собственную церковь.

– Не понимаю, почему вы называете его беднягой. На мой взгляд, он получил по заслугам.

– Я так и знала, что она вам понравится, – улыбнулась Дженис. – А ее звездный час наступил, когда викарий и прихожане решили, что центральное окно в церкви нуждается в дорогостоящем ремонте. Часть витража, на которой была изображена Дева Мария, нужно было заменить. А поскольку местной епархии такие расходы были не по карману, за помощью, естественно, обратились к графу. Он всегда исполнял свой гражданский долг. Граф заявил, что оплатит ремонт окна, но при одном условии: в комитет должна входить его супруга. Викарий был не в том положении, чтобы отказываться от денег, и ответил согласием. В заключение граф упомянул, что его жена будет отвечать за художественное оформление. Вот почему три месяца спустя, когда прихожане собрались на торжественное открытие нового витража, вместо Девы Марии они увидели саму графиню во всем великолепии пышных форм и ярких одеяний.

Миссис Би издает каркающий смешок:

– Для вашей коллекции то, что надо.

Дженис точно помнит: она не рассказывала миссис Би, что собирает истории. Но, похоже, старухе ничего говорить и не надо.

Позже, когда Дженис варит суп, миссис Би ковыляет к ней и устраивается на табурете рядом:

– Ну что, готовы послушать, как Бекки жилось в военное время?

– Да, готова, – отвечает Дженис, взяв лук и разделочную доску.

– Думаю, сегодня мы поговорим только о первых годах войны, потому что ближе к концу из-за кулис на сцену выйдет новый герой – иноземный принц.

– Я совсем забыла, что появится принц, – вставила Дженис и уточнила: – Которого вы имеете в виду – настоящего? Вы говорили, что в истории Бекки принцев двое.

– Да, самого настоящего принца, который станет королем.

Пока Дженис режет лук, ей приходит в голову мысль, что история миссис Би все больше и больше напоминает сказку.

– Это точно правдивый рассказ? – с сомнением уточняет она.

– Абсолютно правдивый.

– Вы говорили, что началась война. Первая мировая, верно?

– Монахини должны вами гордиться: их уроки не пропали даром, – с неприкрытой иронией в голосе замечает миссис Би.

– Я не говорила, что училась при монастыре.

– Разве? – нарочито небрежно бросает старуха.

Для Дженис это лишнее напоминание, что она хитра и с ней всегда надо держать