class="p1">Они гребли молча, пока не приблизились к причалу, и Порринджер сказал:

— Теперь наш вожак ты.

Лэндлесс поднял свои измученные глаза.

— Я доведу дело до конца, и да поможет мне Бог, Но мне бы хотелось лежать сейчас мертвым в той хижине рядом с ним.

Они оставили ялик у причала и направились к лачугам. Встретив одну из толстых неряшливых служанок, Лэндлесс спросил ее, где они могут найти надсмотрщика. Оказалось, что полчаса назад тот ушел на трехмильное поле после того, как осыпал забористой бранью двух медлительных работников и пообещал разобраться с ними в обеденный перерыв.

— А где сейчас хозяин?

— Полковник отправился к устью протоки вместе с сэром Чарльзом Кэрью, который поддался нетерпению и отплыл на "Нэнси" под залатанным парусом. А помощник надсмотрщика находится на дальнем кукурузном поле в двух милях от хижин рабов и сервен-тов.

— А все работники сейчас в полях, Барб? — спросил Лэндлесс.

Барб ответила, что да, "как он знает и сам, поскольку солнце уже полчаса, как взошло".

— А ты видела малого по прозвищу Таракан?

Нет, Барб его не видала, но слышала, как надсмотрщик велел Луису Себастьяну взять с собою двух человек и отправиться на табачное поле, расположенное между протокой и третьим сушильным сараем, и Луис Себастьян позвал с собою Таракана и Трейла.

Лэндлесс поблагодарил служанку и пошел прочь, не предложив ей платы, которую, надо думать, по мнению Барб, она вполне заслужила.

— Иди найди Вудсона, — сказал он магглтонианину, — и сообщи об этом убийстве, но ничего не говори о том, что мы знаем. А я пойду к сушильному сараю.

— Не будет ли лучше, если бы я пошел с тобой, дабы помочь рукам твоим? — спросил Порринджер. — Я стал бы действовать согласно текстам главы тридцать пятой Книги Чисел, а также тринадцатому стиху двадцать второй главы Откровения Иоанна Богослова, и поразил бы душегуба.

— Нет, — отвечал Лэндлесс. — С Вудсоном надо поговорить немедля, иначе подозрение падет на нас самих. И попроси его, друг мой, чтобы нам с тобой он поручил хоронить его.

Глава XIII

В СУШИЛЬНОМ САРАЕ

Третий сушильный сарай был построен на косе, вдающейся в более широкую протоку, и от полей его отделяла полоса кедров. Это было уединенное место, и сам сарай — высокое темное сооружение без окон и с низкой дверью — имел зловещий вид. Лэндлесс ожидал обнаружить троих мужчин внутри, а не на поле за работой, и его ожидания оправдались. Когда он зашел в пахучий сумрак, троица повскакала с куч бочек, бочонков и колышков, среди которых они сидели на корточках, сдвинув головы и совещаясь.

Лэндлесс быстро подошел к Таракану.

— Убийца! — молвил он.

Уголовник отпрянул, затем, издав звериный рык, подобрался, чтобы броситься бежать. Лэндлесс поджидал его, пригнувшись и вытянув мускулистые руки, но тут в дело вмешался мулат. Своими изящными желтыми руками он толкнул Таракана назад, прижал его к бочке и что-то зашептал ему на ухо. Лицо негодяя мало-помалу вновь приняло свое выражение гнусной свирепости, хотя при этом на нем выступил пот, а рот Таракана то открывался, то закрывался, словно он только что долго бежал. Он посмотрел на Лэндлесса одновременно и угрожающе, и раболепно.

— Что, приятель, стало быть, ты прознал, какое дельце я обделал нынче ночью? Но ты же будешь держать язык за зубами, да? Не станешь же ты закладывать своего товарища, который вместе с тобою гнил в Ньюгейте и переплыл океан в трюме того же корабля, идущего в эту чертову Виргинию, который завсегда был расположен к тебе и, как и ты, ненавидит того малого, который нас купил. Ты будешь молчать, приятель, и тебе не придется об этом пожалеть.

— Я сейчас же донесу на тебя полковнику Верни, — сказал Лэндлесс.

Негодяй издал утробное ворчание, в котором слышались одновременно и ярость, и страх. Луис Себастьян успокаивающим жестом положил ладонь ему на плечо.

— Если бы я подумал, что ты заложишь меня, — зарычал уголовник, — то ты не вышел бы отсюда живым.

— Я проживу достаточно долго, чтобы увидеть, как тебя повесят, — невозмутимо отвечал Лэндлесс.

Тут мулат вложил в руку Таракана бумаги.

— Стало быть, ты хочешь заложить меня? — процедил тот.

— Я так и сказал.

— Тогда клянусь Богом, ты об этом пожалеешь! — свирепо и торжествующе взревел Таракан. — Видишь вот это, вот это и вот это? — И он потряс ворохом бумаг. — Когда я смекнул, что на себе мне всего не спрятать, мне хватило ума захватить бумаги, а не пистолеты. Теперь ты у меня вот где! Тут у меня списки, которые старый дурак прятал за своим золотом. Тут достаточно для того, чтобы повесить тебя и твоих чертовых пуритан выше, чем Артаксеркс повесил Амана. Я держу тебя за горло и задавлю!

— Ты не умеешь читать и не знаешь, что содержится в этих бумагах, — ровным голосом сказал Лэндлесс.

— Зато читать умею я, — вкрадчиво промолвил Трейл. — Когда ты вошел, я как раз читал их нашему другу, который, увы, не получил достаточного образования.

Лэндлесс выхватил из-за пазухи пистолет, взвел его курок и прицелился в убийцу.

— Как видишь, — с грозным бесстрастием молвил он, — с твоей стороны было не так уж умно оставить в тайнике пистолеты. А теперь отдай мне эти списки.

— Черт возьми! — вскричал уголовник, а Луис Себастьян скользнул в сторону двери.

Но Лэндлесс, быстроглазый и проворный, уловив это движение, отпрыгнул назад, к двери, до того, как туда добежал мулат. Теперь он держал под прицелом всех троих мужчин.

— Я застрелю первого же из вас, кто стронется с места, — жестко сказал он. — Таракан, положи бумаги вон на тот обрезок доски и ногой подтолкни их ко мне.

— Ага, как же, — последовал брюзгливый ответ.

— Как хочешь. Сейчас я досчитаю до двадцати, и если при счете двадцать эти бумаги не окажутся в моих руках, пристрелю тебя как собаку.

Убийца изрыгнул ужасное проклятие. Лэндлесс начал считать. Таракан нерешительно шевельнул рукой, в которой он держал списки. Лэндлесс продолжал считать:

— Пятнадцать, шестнадцать, семнадцать, восемнадцать… — Ругнувшись еще раз и свирепо ощерившись, Таракан бросил бумаги на обрезок доски у своих ног.

— А теперь подтолкни ее ко мне, — приказал Лэндлесс.

Таракан, глядя на него волком, подчинился. Не переставая держать троицу под прицелом, Лэндлесс быстро нагнулся, подобрал драгоценные листки, удостоверился в том, что они все здесь, и засунул их за пазуху.

— А теперь мне надо вам кое-что сказать. — Он прислонился к косяку, сурово глядя на троих ошарашенных мерзавцев. —