Хиани резко притянул Йири к себе, заговорил едва слышно:

— Я помню, ты не из Алого квартала. Мне все равно, кто ты, но ты не умеешь… У меня нет оружия, но я смогу достать его, если нужно. Я научу тебя, куда надо ударить, чтобы уйти очень быстро. Мы учимся этому с детства, а ты… Но ты сможешь.

Спрашивать, почему Хиани вдруг начал проявлять такую заботу о нем, Йири не стал. Хиани мог и передумать. Хотя… Йири все еще не мог привыкнуть к тому, как в Алых кварталах относятся к собственной жизни. Если бы он мог думать так тогда, в предгорье Эйсен, он давно был бы мертв. Но он отучился жалеть о чем бы то ни было.

Отведенный им маленький сад казался кусочком сказочного леса. Небольшой пруд, ручеек с выложенным золотистыми камешками руслом, похожий на ракушку в гроте фонтанчик… Несколько изваяний из зеленовато-белого камня — его названия Йири не знал. Кусты снежноягодника и чего-то похожего, но с золотистыми плодами. Белая стена, сверху украшенная изящной резьбой — невысока, но вдоль нее — колючий кустарник. Не заберешься… Да и не пытался никто — нужно быть совсем без ума, чтобы по собственной воле пытаться уйти отсюда или хотя бы нарушить запрет.

* * *

Выглядела она маленькой девочкой, и, по чести сказать, хоть красива была, вроде цветка сливы, но слишком прозрачной какой-то, наивной до крайности и полушепотом говорила даже с такими же Несущими тень. Черные волосы единственная из девушек Восточного крыла заплетала в косы, ее кожа имела явственный красноватый оттенок — с Юга она была, полукровка. Испуганная увиденным в первый же день, она тенью пристроилась к Йири — видно, он ей показался родной душой. А тот, хоть и не стремился беседовать с ней, за девушкой приглядывал — и над ней шутить не решались.

— Хороша парочка, — фыркал Хиани, — южанка и северянин. Там, на Юге, Краснорукие до сих пор себя татуировками украшают. И ладони красят в ярко-рыжий цвет. Странно, что эта чистенькая…

— Я не из Красноруких, — застенчиво говорила та. — У меня только бабушка из них была… А другая — шаварка…

Вечерами она долго рассказывала Йири про свою, в сущности, крайне бедную событиями жизнь. Он не говорил ничего и вообще едва слушал. Однако и не прогонял — ни взглядом, ни жестом. А три дня спустя ее отправили вниз, в Западное крыло — Благословенный едва взглянул на нее и счел, что она слишком похожа на девушек Шавы. Мало кто из жителей Тайё-Хээт хотел видеть чужеземцев в своих домах.

— Правильно, тут она, как лопух в розах, — смеялся Хиани.

— А ведь у нее есть будущее, а у нас — нет, — заметила одна из девушек.

— Зато настоящее у нас такое, что им разве приснится. Золотое яйцо… лучше прожить год здесь и умереть, чем пять там и выйти оттуда служанкой в чьем-нибудь доме…

"— Ты любишь звезды? Смотри, Рысь сейчас прыгнет… А вон Змея… Крылатая Змея. Спишь? Когда-то мне казалось — я слышу их голоса. Странно ведь — созвездия приходят на землю, и звезды приходят — но это совсем разные существа, словно отдельные друг от друга. Послушай… Когда-то… они рассказывали мне сказки…"

Он места себе не находил, все думал о ней. Соэн, как и сам Йири, была дитя далеких селений, ветер полей еще помнил о ее волосах. Как она там? Она почти не плакала, уходя. Тоже считала, что Золотая птица стряхнула ее со своего крыла.

Он и не подозревал, что может быть так настойчив. Нашел среди слуг одного, кому смог доверить записку. В ней просил — в поздний час, когда звезда Око будет над самой высокой крышей, прийти к стене сада Западного крыла. Со слов слуги Йири знал, как расположены стены. И знал, что Соэн, полевая птичка, исхитрится и найдет способ остаться одной.

«Недоумок, — шептали стены. — Оба погибнете, если хоть что-то пойдет не так. И тот, кто отнес записку, пострадает тоже. Может, Соэн умнее тебя и не придет вовсе?»

Йири обратился к Иями, глядя на зелено-голубую звезду. Страшно было. Но он уже знал нравы Дворца Лепестков и натуру Соэн, чтобы не сомневаться — она чувствует себя одинокой. А что такое одиночество, он знал тоже.

Как он ухитрился просочиться сквозь кустарник, не разорвав одежду в клочья, он не помнил и сам. Перелезть через стену было не сложно. Легкую темную фигурку никто не заметил.

По ту сторону никого не было; он ухитрился прорваться сквозь такой же кустарник и добежать до увитой плющом беседки. Тут можно было вздохнуть. Расстояние оказалось больше, чем он предполагал, но в конце концов он добрался до живой изгороди, за которой должна была ждать Соэн.

Как он ухитрился просочиться сквозь кустарник, не разорвав одежду в клочья, он не помнил и сам. Перелезть через стену было легко для него, вспрыгивавшего на бегущую лошадь, забиравшегося на любые деревья в родном лесу. Руки еще были сильны. Легкую темную фигурку никто не заметил.

По ту сторону стены никого не было; он ухитрился преодолеть такой же кустарник и добежать до увитой плющом беседки. Тут можно было вздохнуть. Расстояние оказалось больше, чем он представлял, но он добрался до живой изгороди, за которой должна была ждать Соэн.

— Эй! — позвал он шепотом, почти безнадежно.

— Йири? — откликнулся голос.

— Не называй… нельзя… как ты? — ему почудились голоса. Но он заставил себя остаться на месте. Лучше замереть, пока не пройдет опасность; если бежать, можно попасться — к тому же все будет напрасно.

— Я… — кажется, она плакала.

— Что ты, не надо, — он очень боялся, что она не сдержится и разрыдается в голос. Но не хотел уходить.

— Расскажи…

Она шептала все свои обиды, кажется, забыв, что она не одна, что не самой себе она открывает душу. Он слушал.

— Не надо, не плачь… Ты не упала с крыла — просто жизнь идет, как должна идти. Может быть, тебя ведут к счастью…

Она сбивчиво шептала еще — и он разобрал самое важное.

— Я понял тебя… Прости. Больше здесь нельзя оставаться. Если сможешь — не выдавай нас.

Он хотел бы взять ее за руку, но мешали кусты.

— Прощай… Я не смогу прийти больше.

— Эшара… — кажется, она прикусила кончик косы, чтобы не заплакать.

Он черным мотыльком полетел обратно, едва не натолкнувшись на стражу.

Руки были исцарапаны до самых плеч, одежда местами порвана.

Пришлось опрокинуть лампу, чтобы одежда загорелась. Отговорился случайностью… А руки скрыли рукава лаа-ни. Только бы его не позвали сегодня… Он знал, за чем послать слуг, чтобы составить целебную мазь. Но это все утром…

Он упал на лежанку — и долго не мог заснуть. Потом провалился в ядовитый туман.

Проснулся от прикосновения. Рядом сидел Хиани и смотрел на него; потом снова провел пальцем по свежей царапине. Усмехнулся. Заметив, как Йири прикусил губу, улыбнулся ласково — и выскользнул прочь. Только полог слегка колыхнулся.